Я стою перед домом с привидениями. После всего того, что здесь совсем недавно произошло, называть его так даже неприлично. Но описать этот дом как-то по-другому у меня не получается.
При виде него у меня мурашки бегут по коже.
Дом таращится на меня темными глазницами окон на фоне растрескавшегося фасада.
Вся прилегающая к нему территория обнесена сине-белой полицейской лентой. Я не собираюсь преступать границу. Но все же делаю несколько снимков и засовываю их себе в задний карман. Не знаю, зачем я сюда пришла. Может, надеялась, что кусочек мозаики встанет на место. Скалы, где убили Каролину, шахта, где погибла Юсефина в результате несчастного случая десять лет назад, и, наконец, дом, где задушили Ину, надев ей пластиковый пакет на голову. Но мне по-прежнему ничего не ясно.
Когда я повернулась и принялась спускаться по склону к каменистой дороге, ведущей к дачному поселку, у меня возникло такое чувство, словно я очень сильно соскучилась по дому. Захотелось обратно в свой садовый домик, сварить себе еще кофе, потом пойти к Рози и попечь с ней булочки. Почти целые сутки я была предоставлена самой себе, и, кажется, мне этого хватило. Теперь мне нужно обязательно с кем-нибудь поговорить.
И тут я резко останавливаюсь.
Неподалеку от меня лежит какой-то предмет.
Видно, как из-под покрытого мхом камня что-то поблескивает.
Я подхожу ближе. Наклоняюсь. Проходит довольно много времени, прежде чем я понимаю, что это такое. Продолговатый, высотой сантиметров двадцать сувенир из стали.
Эйфелева башня. Окровавленная Эйфелева башня.
Глава двадцать седьмая
Первое, что я сделала, – позвонила Адаму. Это единственное, что я могла предпринять в данных обстоятельствах. Возможно, я нашла орудие убийства. Которое использовали, чтобы оглушить и ранить Каролину и Ину. И кроме того, теперь у меня появилась вполне уважительная причина набрать его номер.
– Делай, что хочешь, Силла, но только не трогай Эйфелеву башню руками! – вопит Адам в трубку.
– Легче сказать, чем сделать. Я что, должна телепортировать ее домой одной лишь силой мысли?
– У тебя есть при себе какой-нибудь пакет?
Никакого пакета у меня не оказалось, что неудивительно, если учесть, что я крайне редко разгуливаю с уликами в кармане. Зато у меня был чехол от фотоаппарата, больше похожий на мешочек для сменной обуви с резинкой.
– Положи башню в чехол, – приказывает мне Адам.
– Но… я в самом деле должна поднять ее с земли?
– Мы не можем оставлять ее лежать там без присмотра. Я окажусь на месте только через несколько часов, и есть риск, что за это время башню подберет тот, кто ее обронил. Или начнется дождь и смоет все следы. Или же…
– Хорошо, хорошо. Я все поняла. Забираю ее с собой.
– Будь осторожна с ней, Силла. Глаз с нее не спускай. Это важная улика.
– Вот черт, она перепачкана кровью… А твои криминалисты, они что, не осматривали место?
– Осматривали.
– Тогда они и в самом деле проделали большую работу. Выдающийся вклад в расследование. Заслуживающий повышения заработной платы.
– Не ерничай. Уверен, они хорошо сделали свою работу. Но ты ведь сказала, что башня лежала на некотором расстоянии от дома?
– Да, но все равно…
Я раздраженно топчусь на месте. Я, конечно, натура любознательная, но никак не рассчитывала, что в буквальном смысле слова наткнусь на прогулке на орудие убийцы. В конце концов, я глубоко вздыхаю, чтобы успокоиться, делаю снимок башни, после чего как можно осторожнее засовываю саму башню в тонкий мешочек для фотоаппарата.
– Ну как ты там? – спрашивает Адам немного погодя.
– Сойдет. Немного своеобразное начало дня, но в остальном… все хорошо. Как там у вас дела на континенте?
– Хорошо.
– А чем ты сейчас занимаешься?
Я прикрываю глаза. Пожалуй, довольно странный вопрос человеку, которого я не слишком хорошо знаю. Пока. Нет, никаких пока. Мы никогда не узнаем друг друга лучше, чем есть на данный момент. Мы оба совершили ошибку. Ошибку, вызванную распитием красного вина. Возможно, она никогда о ней не узнает. В конечном счете, он сам должен решить – рассказывать ей что-либо или нет. А не я. Я ее даже не знаю. Она для меня лишь призрак.
Должно быть, сейчас он сидит с ней и завтракает. Вместе с Сабиной. Женщиной, которую я видела только на фотографии и которая мне сразу инстинктивно не понравилась только потому, что она такая красивая. Сексуальная пустышка. Хотя она, конечно, не такая. Ведь она тоже человек, как и все остальные. Человек со своими проблемами, тревогами и страхами. Кто знает, вдруг у нее врожденный порок сердца. Или астма. Может быть, она так же, как и я, смеется над героями телешоу «Ангелы Софии», когда члены семьи в инвалидных колясках клеят обои в своей комнате. Внутри появляется и начинает расти мучительное чувство. Чего я стою по сравнению с ней?
– Я на работе, – наконец произносит Адам.
– Хорошо. Глупый вопрос, наверное.
Он фыркает. И неприятное чувство в груди сменяется чем-то другим. Я мысленно вижу его перед собой. Его темные вьющиеся волосы, ямочки на щеках и рубашка в обтяжку… Есть причина, почему мы оказались на моем диване прошлой ночью. Очевидно, мы просто не смогли устоять.
– Спасибо, что ответил, – почти шепотом говорю я в трубку.
– Ну конечно. Я всегда отвечаю. Честное слово.
Лодки в гавани сонно хлюпают у берега. Я решила сделать крюк по дороге к домику. Доски причала скрипят подо мной. Все богачи еще спят на своих дорогих яхтах.
Кроме одного.
Она сидит на скамье рядом с причальной насосной станцией и лицезреет вечность Балтийского моря. Белокурые волосы развеваются на ветру, и я чувствую, как мои внутренности завязываются узлом. Я засовываю руку в карман и выуживаю оттуда свой бумажник. Только бы он оказался на месте. Так оно и есть. Я достаю из бумажника удостоверение журналиста и поднимаю его перед собой как щит.
Это чистой воды безумие, Силла. Ты совершишь большую глупость, если так поступишь.
Но отступать я не собираюсь.
– Эбба?
Она оборачивается. На лице написано удивление.
– Да?
Я подхожу чуть ближе и у самой скамейки останавливаюсь.
– Здравствуйте, меня зовут Силла.
– Здравствуйте…
– Я… можно я присяду на минутку?
Она смотрит на пустое место рядом с собой, после чего небрежно пожимает плечами.
– Конечно. Вы здесь живете или как?
– Да. То есть нет. То есть все-таки да, у меня садовый участок в кооперативе чуть подальше. Вы, наверное, знаете, да?
