Но я все равно это делаю. Набираю номер. Слушаю гудки в трубке.
– «ИКА Карлаплан». Торд у телефона.
– Э, здравствуйте… могу я связаться с рыбным отделом?
– Это и есть рыбный отдел. Рыба и мясные продукты. Но мы закрываемся через десять минут.
– Да, я знаю, я звоню только чтобы…
Я сглатываю. Черт возьми, как же мне выкрутиться?
– Я звоню просто чтобы проверить… э, а как долго вы работаете в «ИКА Карлаплан»?
– Что, простите?
– Как долго вы работаете там, где вы сейчас работаете?
– Никак не пойму, в чем дело, но я уже спешу. Мы закрываемся.
– Пожалуйста, мне просто надо узнать об одном человеке, который работал у вас десять лет назад.
– Ясно. И о ком же?
– Ее зовут Рози.
– Таких не знаем.
Я закрываю глаза. Пытаюсь унять дрожь в голове.
– Ну как же. Десять лет назад у вас работала женщина. Очень долго работала, лет двадцать. В рыбном отделе. Ее звали Рози.
– Послушайте, я не знаю, кто вы, но я работаю здесь с 1989 года. И здесь никогда не было никаких Рози. Вы можете перезвонить завтра, а сейчас мы закрываемся.
Клик – и на том конце положили трубку. И почти одновременно я забыла, как дышать.
Глава тридцать третья
Стук в дверь.
Я едва отваживаюсь повернуться.
Кто-то стоит снаружи.
Зовет меня по имени.
– Силла! Силла, я пришла.
Слава тебе господи, что я заперла дверь. Я вскакиваю с дивана и останавливаюсь посредине комнаты. Сердце колотится, и мне приходится сцепить пальцы в замок, чтобы не затрястись. Что я скажу ей?
– Эй, Силла! Впусти же меня, черт побери, дождь идет!
Кто ты? – и это все, о чем я могу сейчас думать. Кто ты, черт возьми, Рози? И прежде всего: что творится с этим местом? Буллхольмен. Остров, где убивают молоденьких девушек и где никому нельзя верить.
Мой голос, и без того охрипший, почти ломается, когда я кричу:
– Рози, я заболела!
– Что ты сказала? – громко спрашивает она снаружи.
Я делаю шаг к двери.
– Меня стошнило. Я… кажется, у меня кишечная инфекция. Лучше тебе не входить.
– Ой, во дела!
– Мы позже созвонимся, хорошо? Когда я буду чувствовать себя лучше.
– Хорошо. Бедняжка! Но, может быть, я все-таки могу войти и помочь…
– Нет! Мы… мы позже созвонимся.
Я зажимаю рот рукой. И спустя короткое время слышу удаляющиеся по садовой дорожке шаги Рози. Я подскакиваю к двери. Чтобы убедиться, что она действительно заперта. После чего проверяю все окна и, наконец, гашу лампу под потолком.
Если она все еще там, то ей не удастся меня увидеть.
* * *
Проходит какое-то время. Сколько именно, я не знаю. Может быть, тридцать минут, может быть, час. Снаружи по-прежнему идет дождь, но, кажется, уже немного потише.
Капли дробно стучат по крыше. Бегут по оконным стеклам.
Я сижу одна в темноте. На своем диване, со смартфоном в руке. Его включенный экран – сейчас единственный доступный мне источник света. Зажечь лампу я не осмеливаюсь.
Я звонила Закке, но, конечно же, он мне не ответил. Скорее всего, уже дрыхнет без задних ног. Или трудится в своем баре – в таком случае он всегда ставит телефон на беззвучный режим. Папа подавно не отвечает. Правда, я позвонила ему всего один раз, но обычно он тут же мне перезванивает. Если, конечно, не спит, а именно этим занимаются нормальные люди в двенадцать ночи. Да и, честно сказать, мне не хочется его тревожить. Мне просто нужно с кем-нибудь поговорить. С кем-нибудь, кто внушает мне доверие. С кем-нибудь, кого я действительно знаю.
Я открываю на смартфоне блог Каролины и принимаюсь его просматривать.
С каждой новой записью в блоге я до смерти боюсь встретить что-нибудь про Рози. Обнаружить нечто, что связывает этих двоих. Но ничего не нахожу.
Добравшись до записи из Парижа, я щелкаю по ней.
Эйфелева башня.
Так и есть. Во время этой поездки кто-то из девушек купил сувенир в виде Эйфелевой башни. А позже этот некто ударил той самой Эйфелевой башней по голове Каролину и Ину, прежде чем они скончались от удушья. Эту самую Эйфелеву башню я и нашла.
Должно быть, это Эбба. Так и есть. Очевидно, это самая невероятная любовная драма из всех, с которыми я сталкивалась. Эбба была без ума от Бенжамина. Она и сейчас от него без ума. И она убивает Каролину и Ину, чтобы убрать соперниц с дороги. Чтобы заполучить его себе. Быть может, еще будучи ребенком, ее травмировала смерть Юсефины. Быть может, она психически больна.
Я таращусь на снимки на стене. Должно быть, так оно и есть. Рози ни в чем не виновата. Совершенно. Рози, она…
Снова раздается стук в дверь. Мое сердце пропускает удар.
Дьявол. Она вернулась. Я так быстро вскакиваю с дивана, что кровь приливает к голове. Мне становится дурно.
Бум, бум, бум.
– Силла?
Я вздрагиваю. Там, снаружи… это не голос Рози.
Я подхожу ближе к двери.
Пытаюсь дышать глубоко и размеренно.
– Силла, вы дома?
Юный голос. Не могу понять, кому он принадлежит, но я явно его знаю. Это же не Эбба?
– Силла, это я, Йенни.
Я еще крепче сжимаю телефон во тьме. Йенни? После чего отпираю замок и приоткрываю дверь. Так и есть. Снаружи стоит Йенни. Лицо ее обклеено кусочками пластыря, а из одежды только сине-белый халат, которые выдают пациентам в больницах.
– Ой… привет, Йенни.
– Здравствуйте.
Дрожащий испуганный голосок.
– Простите, что стучусь к вам посреди ночи.
– Ничего страшного. Но разве ты не должна сейчас лежать в медпункте? Они там позаботились о тебе?
– Да, они промыли мне раны. Это оказались всего лишь небольшие порезы. Мама уснула. Но я боюсь там оставаться. Мне страшно. Поэтому я пришла сюда. Они не видели, как я сбежала. И я помню, как вы сказали… что я могу зайти к вам на чашку чая в любое время, когда захочу. Или нет?
Глава тридцать четвертая
Я наполнила зеленую кастрюльку водой. Поставила ее на плиту. И теперь мы ждем, когда она закипит. Йенни уселась на диване позади меня. Я спиной к ней.
Горло словно удавкой сдавили. Мне нечем дышать. Пульс зашкаливает. Но я стараюсь изо всех сил, чтобы Йенни ничего не заметила. Чтобы подумала, что я дрожу только потому, что на улице идет дождь и мои длинные волосы до сих пор не высохли.
