– Сколько за «Криминальные ужасы»?
– Пять шиллингов, сэр.
Я протянул мальчику монету. Опять Садовник оставил меня в дураках. С чего я взял, что он будет публиковать свои «анонсы» только в «Иллюстрированных новостях полиции»? Разве в Лондоне только одна бульварная газета, предоставляющая свои страницы в услужение любому графоману за небольшую плату? Следовало внимательно изучить конкурентов любителя halva мистера Неда Джонсона.
С некоторым усилием поднявшись с лавочки, я направился по Манчестер-стрит в сторону своего дома. Теперь я знал, как именно Садовник расправится с бедняжкой Розамунд, но что я мог сделать?
Мне открыла миссис Этвуд. По ее изменившемуся лицу я понял, что выгляжу неважно. Приложив палец к губам, я проскочил через гостиную и, поднявшись по лестнице, закрылся в своей комнате. Пугать Аделаиду и мисс Остин своим внешним видом у меня не было ни малейшего желания.
Взглянув в зеркало, я выдохнул: последствия стычки с Ирландцем были не настолько разрушительными, как мне представлялось. Небольшая гематома под глазом и разбитый нос. К счастью, все зубы остались целы: посещение дантиста серьезно нарушило бы мои планы.
Чувствуя головокружение, я прилег. Проклятый Ирландец знал свое дело – голова до сих пор была подобна чугунному шару.
Я протянул руку к несессеру с опиумом. Мне действительно был нужен отдых.
31
Аделаида Ватсон часто думала, есть ли на свете человек, которого она ненавидит также сильно, как Шерлока Холмса. Соседский мальчишка Джонс, сын булочника? Да, он смеялся над ее шляпкой, но это было так давно! Может быть, Джек-Потрошитель? Тоже нет. Конечно, он монстр, который убивал в подворотнях падших женщин, но ни одну из них Аделаида не знала.
Нет, Шерлок Холмс – единственный, кого она ненавидела по-настоящему, ведь великий сыщик отнял у нее самого дорогого человека – ее отца.
Порой Аделаиде казалось, что Шерлок Холмс не умер, а стал призраком и незримо присутствует в квартире на Бейкер-стрит. Несмотря на рассказы папы о доброте и великодушии сыщика, девочка ужасно боялась этого призрака. Ей чудилось, что он сидит у нее под кроватью или в шкафу, его лицо искажено ненавистью, а руки почему-то покрыты кровью.
Аделаида пыталась понять, почему разум ее отца настолько порабощен Шерлоком Холмсом. Даже через десять, даже через пятнадцать лет после смерти сыщика. Девочка много читала о Холмсе, но не видела в нем ничего, кроме самолюбования и гордыни. А еще он постоянно унижал ее бедного папу, смеялся над его интеллектуальными способностями. Эти места в книгах Аделаида отчеркивала красным карандашом и жирно писала на полях: «Ненавижу!».
По мере того, как девочка взрослела, она начала понимать, что одержимость отца Шерлоком Холмсом привела не только к разрушительным последствиям для их собственных, отцовско-дочерних, взаимоотношений, но и отразилась на душевном и физическом здоровье ее папы.
К тому времени Аделаида уже хорошо знала, что такое наркомания. Она читала об этом в газетах, видела наркоманов на улицах. И вот однажды она нашла пузырьки с опиумом в несессере своего отца, а затем увидела, как он делает себе инъекцию.
Трудно описать шок, который испытала девочка. Ее мир рухнул. Папа, прекрасный доктор, заботливый, умный и рассудительный, оказался таким же наркоманом, как его ложный друг-сыщик, сгинувший на дне Рейхенбахского водопада!
Аделаида проплакала целый день, но ничего не сказала отцу, потому что ей не хотелось его расстраивать. Вскоре ей лично пришлось убедиться, что наркомания – это страшная вещь.
Тот жуткий день начался с разговора о Шерлоке Холмсе. Отец вспомнил, как они с другом, выслеживая преступника, устроили небольшой пикник у реки. Холмс не любил природу, но в тот раз он с удовольствием растянулся на траве неподалеку от кромки воды и рассуждал о влиянии Темзы на преступный мир Лондона.
– Сколько трупов на дне этой реки, Ватсон, вы себе не представляете, – говорил он, пожевывая травинку. – На месте городских властей давно присвоил Темзе статус муниципального кладбища.
Воспоминания привели папу в то состояние, что так пугало Аделаиду. Глаза его наполнились слезами, а лицо стало непроницаемым, как маска.
– Я поднимусь к себе, дочка, – сказал он и направился к лестнице.
Девочка дождалась, когда отец прикроет дверь и, тихонько ступая по ступенькам, поднялась наверх. Дверь была слегка приоткрыта. В щель Аделаида увидела, как папа накручивает на руку резиновый жгут, наполняет шприц жидкостью из пузырька и делает укол. Ей хотелось ворваться в комнату, крикнуть «Что ты делаешь?» – но она не решилась.
Отец откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Вдруг его рука потянулась к столу и взяла револьвер. Оцепенев от охватившего ее ужаса, Аделаида смотрела, как папа подносит револьвер к голове, приставляет дуло к виску.
– Папочка! – взвизгнула она, врываясь в комнату.
Вцепившись в руку отца, она начала бороться с ним, пытаясь оттащить оружие от головы самого дорогого человека на свете. Он открыл глаза, с изумлением посмотрел на нее.
– О, Боже, Аделаида!
Револьвер упал на пол. Девочка обвила руками шею отца, ее слабое тело сотрясали рыдания. Папа что-то говорил, но она не слышала, представляя, что именно она могла увидеть минутой ранее, если бы не ворвалась в комнату, если бы не вырвала у отца револьвер.
Этот случай укрепил девочку в ненависти к Шерлоку Холмсу. Человек, который сам давным-давно находится на том свете, едва не утащил на тот свет и ее отца.
Когда папа решил нанять гувернантку, Аделаида очень обрадовалась. Ей хотелось, чтобы в квартире на Бейкер-стрит, кроме нее, папы и миссис Этвуд находился кто-то еще. Не то, чтобы девочка опасалась, что доктор может повторить попытку самоубийства, но все же.
Процесс найма гувернантки оказался сложным. Отец составил длинный список требований к кандидатке, подробно описав характер воспитанницы, то есть, Аделаиды. Девушка должна была быть терпеливой, спортивной, не склонной к сантиментам и истерикам. Каждая претендентка на должность должна была заполнить анкету.
Отец провел собеседования с десятками кандидаток, пока, наконец, в дом не пришла мисс Остин. Что интересно, она не подходила практически по всем сформулированным отцом параметрам. Девушка была нежной, хрупкой с виду, с капризными чертами лица, выдающими весьма чувствительный характер. Но Аделаида сразу же заметила, почувствовала, что отцу Джоан понравилась. Не как гувернантка, а как женщина. И девочка стала настаивать, чтобы мисс Остин осталась на Бейкер-стрит.
После смерти матери Аделаида ни разу не видела, чтобы ее отец общался с какой-нибудь женщиной хотя бы с малейшим налетом романтики. Сначала, когда память о маме была сильна, ей это нравилось, но затем она стала мечтать, чтобы у отца появился кто-то, кроме Шерлока Холмса. И мисс Остин подходила на эту роль как нельзя лучше.
