Тафур, по всей видимости, входил в окружение молодого короля, ибо к 25-30 годам он уже был кабальеро ордена Чешуи, учрежденного самим Хуаном II. Тафур упоминает в своем сочинении о рекомендательных письмах короля, которые у него были (с. 69), что также говорит о его высоком положении. Степень его, конечно, не стоит преувеличивать; сам Тафур, при его особой склонности подчеркивать близость с высокими персонами, нигде не пишет о личном знакомстве с королем Кастилии, но только о том, что видел его (с. 276).
Путешествие было предпринято Тафуром исключительно по личному желанию. В качестве мотивации он сам приводит две причины. Первая — это необходимость упражняться в доблести и возвеличивать рыцарство (с. 1); как уже отмечалось выше, рыцарская этика была чрезвычайно развита в Кастилии. Второй причиной он называет знакомство «с тем, что наиболее выгодно для государства и его устройства» (с. 2); этот скорее ренессансный, чем средневековый довод также объясним в Кастилии с ее бурно развивавшейся в XV в. торговлей и городской жизнью. Только в следующем столетии эта идеология придет в конфликт с рыцарской и потерпит в Испании полное поражение, результатом чего станет фактический развал экономики страны. В рассматриваемый период эти взгляды на мир мирно сосуществовали, что в случае Тафура можно обозначить выражением «на людей посмотреть и себя показать». Путешественник осознавал и всегда подчеркивал заявленные цели и всегда отказывался от предложений, даже самых лестных. могущих отвлечь его от цели увидеть и познать как можно больше и одновременно оттягивающих его возвращение на родину. Хотя Тафур осматривает многочисленные святыни, паломничество не было целью его путешествия, даже декларативной. Тон описания святынь часто протокольный (ср. с. 61). на протяжении книги внимание к ним неуклонно уменьшается, из чего можно заключить, что Тафур воспринимал поклонение им как благочестивую, но скучную обязанность. Каких-либо торговых интересов или дипломатических поручений у Тафура также не было, те же из них, о которых он упоминает, возникали в процессе путешествия и имели для него сугубо второстепенное значение. Факт того, что молодой кастильский идальго отправился в свой grand tour «просто так», пожалуй, неординарен, но все же не необыкновенен. Дух авантюры был вполне присущ стране, начавшей столетие в 1402 г. с завоевания Канарских островов у берегов Африки и закончившей его поддержкой безумного проекта никому неведомого генуэзца (вспомним роль и влияние поданных Генуи в экономике Кастилии), в результате чего был открыт Новый Свет. В Кастилии были широко известны средневековые бестселлеры, повествовавшие об удивительных заморских странах и их чудесах, — повествование венецианца Марко Поло о путешествии в Китай, записанное в 1298 1299 гг., и французская компиляция о вымышленных путешествиях Иоанна Мандевилля, созданная между 1357 и 1371 гг.
Для Кастилии как пограничной страны не был чужд и страшен исламский мир. Помимо непосредственного контакта с местными мусульманами, большую роль в этом отношении сыграли для кастильского общества, по-видимому, два посольства на Восток, отправленные королем Энрике III в самом начале XV в. О первом из них, во главе которого находились Пайо Гомес де Сотомайор и Эрнан Санчес де Паласуэлос, известно мало, причем сведения противоречат друг другу. Известно, что послы встретились с османским султаном Беязидом I Йылдырымом (1389 -1402) и вместе с ним добрались до Анкары. Здесь они стали свидетелями катастрофического разгрома турок войсками Тимура и пленения султана 28 июля 1402 г. Тимур принял кастильских послов и отправил к Энрике III ответное посольство. После этого для получения сведений о загадочном и могущественном победителе турок было снаряжено второе кастильское посольство — Альфонсо Паэс де Санта-Мария, Гомес де Саласар и Руй Гонсалес де Клавихо, — которое в 1403-1406 гг. проделало огромный путь до столицы Тимура Самарканда и обратно. Сохранился интереснейший подробный дневник этого посольства, известный под названием «Посольство к Тамерлану» и по традиции приписываемый Гонсалесу де Клавихо; современные исследователи чаще склоняются к идее о соавторстве всех трёх посланников. Рассказы об этих посольствах были, безусловно, известны Тафуру; он был лично знаком с Альфонсо Фернандесом де Меса, участником первого посольства, и слушал его рассказы (с.165). Трудно сказать, читал ли Тафур дневник второго посольства, но некоторые эпизоды его книги, например легенда острове Кифира (с. 46), явно восходят к дневнику или устным рассказам послов. Знаменательно (если эти сведения верны), что уже во второй половине XV в. путешествие Тафура было не менее известным, чем посольства к Тимуру: дочь Тафура называли Таморлана, считая ее отца одним из послов
[7].
Лучший рассказ о путешествии Тафура — его собственная книга. Здесь отмечу, что общая продолжительность странствий Тафура составила два с половиной года — с ноября 1436 г. по май 1439 г. Время это было столь насыщенным событиями, что сам Тафур, возвращаясь в Венецию на Вознесение 1438 г., ровно через год после отплытия, пишет: «и в тот день и час исполнилось два года, как отправился я в Иерусалим» (с. 195).
Книга о странствиях, как уже говорилось, — не дневник, и написана она была примерно через 15 лет после возвращения на родину. Судить об этом можно лишь по косвенным свидетельствам из самого текста. М. Хименес де ла Эспада считал, что «Странствия» созданы после смерти короля Хуана II, последовавшей 20 июня 1454 г., опираясь, без сомнения, на следующую фразу: «... среди которых Альфонсо де Мата, личный оруженосец короля Дона Хуана, нашего господина (Да упокоит Господь его душу!)...» (с. 139)
[8]. X. Вивес замечает, что во всех остальных случаях (с. 2, 140, 150, 246, 273, 301) король упоминается как живой: конечно, Тафур не обязан был постоянно повторять, что король умер, но контекст предисловия или фразы «...по родству с нашим сеньором доном Хуаном, ее двоюродным братом» (с. 246) не были бы возможны после смерти короля; к тому же Тафур всегда отмечает, жив упоминаемый им человек или умер. Замечание «да упокоит Господь его душу!» Вивес объясняет двояко — как восклицание переписчика, узнавшего о смерти короля, или, что кажется более убедительным, как относящееся не к королю, а к Альфону де Мата. «Если бы удалось подтвердить, что он умер около 1454 года, то эта гипотеза могла бы превратиться в утверждение»
[9]. К тому же Тафур нигде не упоминает короля Энрике IV (1454-1479), что было бы очень странным, если бы книга писалась или оканчивалась в его правление. О времени, когда была начата книга, свидетельствуют упоминания падения Константинополя 29 мая 1453 г. (с. 151,173, 181), подавления восстания в Генте 28 июля 1453 г. (с. 258) и фраза об умершем 25 ноября 1453 г. кардинале де Сервантесе, что он «был замечательным человеком» (с. 234); Ф. Мерегалли добавляет, что Тафур ни разу не упоминает Альваро де Луна, что вряд ли было бы возможно до его низложения в апреле 1453 г.
[10]. Итак, практически с полной уверенностью можно говорить о том, что книга была написана — или полностью переписана, или составлена из ранее подготовленных фрагментов — между серединой 1453 г. и июнем 1454 г.
[11]
