Мы отправились из Каира и ехали по тем мертвым пескам Египта с огромным трудом и опасностями, жара была столь большой, что сомнительно было, чтобы человек мог такую перенести. Говорят, что в этих песках делаются мумии, то есть тела людей, умерших там; они не разлагаются из-за большой сухости, поскольку вся влага полностью поглощается, но сохраняется весь человек целиком, и такой сухой, что /92/ можно молоть. Здесь нет никакой дороги, потому что ветер стирает ее и переносит песок с одного места на другое, насыпая большие холмы, и там погибают те, о ком я говорил, а ориентируются там, как в море, по компасу; и от Вавилона до горы Синай нет селений, так что верблюдам приходится тащить на себе все, что необходимо как для людей, так и для них [самих]. Мы провели в дороге пятнадцать дней, прежде чем достигли горы Синай. Синай — очень высокая гора, там, где нет ни одной другой, примерно в половине лиги от Красного моря. На вершине этой горы в древности был монастырь, где хранилось тело св. Екатерины. Говорят, что в один год, который был очень тяжелым из-за недостатка хлеба, а также и потому, что было большим трудом подниматься на такую высоту, братья-калогеры ушли в Вавилон, оставив монастырь и святое тело; блаженная св. Екатерина явилась им и сказала, чтобы возвращались и что найдут пропитание и подходящее место для житья, и чтобы там, где найдут великое множество пшеницы, создали монастырь и отнесли туда ее тело; монахи так и сделали, вернулись и нашли у подножия горы великое множество /93/ пшеницы; там, возблагодарив Бога и деву св. Екатерину за соделанное добро, создали монастырь, который ныне знаменит; и поднялись наверх, и с великой честью принесли тело св. Екатерины, и положили его в нижнем монастыре, где они ныне живут. Верхний же [монастырь] не разрушили, ибо там на горе множество святых мест: место, где Бог дал закон Моисею и где явился в пламени колючего куста; место, где приказал [Бог Моисею] пронзить жезлом скалу, и хлынула вода, сбегающая ныне к подножию [горы]. Нижний монастырь — весьма хорошее заведение, в нем живет до шестидесяти-семидесяти человек, монахов и их слуг, и Церковь красивого вида на греческий манер
[210] Тело св. Екатерины находится под главным алтарем; я не видел ее тела, потому что у них не принято его показывать, однако судя по месту [захоронения], которое трудно рассмотреть, показалось мне, что она должна была быть, согласно величине [захоронения], больше чем на пядь выше, чем самая высокая из женщин, живущих ныне. Там в одном доме лежит несколько бальзамированных тел людей; одни говорят, что каких-то кабальеро, приехавших посетить это место и умерших там, другие говорят, что /94/ некоторые кабальеро в Греции приказывают привезти себя сюда после смерти, и это величайшее благочестие. Этот монастырь получает большие доходы по всей Греции, а в Кандии один большой сеньор, который умер, оставил им четыре тысячи дукатов ренты. Хотя эта земля [Синай] находится столь далеко, что делаются большие расходы на то, чтобы привозить туда [ренту], не только они для существования в столь удаленном месте, но и другие обеспечиваются за счет той же самой ренты, те, например, кто живет в Вавилоне с патриархом Александрии, у которого там резиденция; он заботится обо всем, и доход [монастыря] привозится к нему. Этот патриарх назначает патриарха в Великую Индию к пресвитеру Иоанну, когда тамошний умирает; и когда я там был, он избрал патриарха и отослал его
[211].
Пробыв в монастыре св. Екатерины три дня, я стал думать о том, как можно было бы добраться до Великой Индии, и даже по секрету переговорил об этом с приором, который мне ответил, что караван, то есть вереница [вьючных животных], которая приходит из Индии, должен прибыть в течение двух-трех дней и что от них мы получим информацию, как это сделать, однако сам он не поддержал моего намерения. Караван пришел через четыре или пять дней, в нем было множество верблюдов, столько, что я не пишу, чтобы /95/ не показалось это преувеличением; эти караваны привозят все пряности, жемчуг, драгоценные камни, золото, благовония, полотна, попугаев, индийских кошек
[212] и много других вещей, которые расходятся по миру; оттуда [от Синая] половина идет в Вавилон и оттуда в Александрию, а другая — в Дамаск, а оттуда в порт Бейрут. Я отправился на берег Красного моря, что в половине лиги от горы Синай, чтобы увидеть приход каравана, и оказалось, что с ними идет венецианец по имени Никколо ди Конти
[213], благородный человек по происхождению, и вез он с собой свою жену, двух сыновей и дочь, которые родились у него в Индии, и были и он, и они обращены в мавров, ибо их заставили отречься [от христианской веры] в Мекке, где у них [мусульман] Святой дом. Он, увидев меня, подошел и спросил, кто я, и что я там делаю, и чем занимаюсь. Я сказал, что родом я из Италии, а вырос при дворе короля Кипра, что приехал в Вавилон по его поручению к султану, и по разрешению того прибыл сюда, а еще намереваюсь добраться До Индии. Он ответил мне, что этого не стоит делать, и даже если бы захотел я это сделать, то не смог бы осуществить. Поскольку я продолжал настаивать на том, что хочу туда ехать, он заклинал меня сказать ему, кто я, и что он окажет мне большую помощь, объяснив, как нужно Держать /96/ себя [в путешествии], и что я могу вполне доверять ему, ибо он христианин, как и я, и что он мне расскажет историю своей жизни и как он туда [в Индию] добрался. Я, видя, что он человек серьезный, благоразумный и приятный в обращении, рассказал ему, что я идальго и кабальеро родом из Испании и что я приехал ко Гробу Господню, а оттуда в Вавилон с намерением отравиться на гору Синай, а оттуда добраться до Индии. Когда он услышал это от меня, то выразил большое удовольствие и сказал: «Знайте, что во времена, когда царствовал Тимур
[214], я оказался в Александрии с определенной суммой, принадлежавшей моему отцу, и Должен я был оттуда ехать в Вавилон, но из-за плохого присмотра и небольшого благоразумия моего возраста, а было мне лет восемнадцать, потерял я то, что имел, и, от отчаяния и стыда [решив] не возвращаться на родину, я отправился к Тимуру и пробыл год при его дворе; оттуда я искал дорогу, чтобы добраться в Великую Индию, и нашел ее, ибо в то время все было надежно, потому что его власть от Великого моря простиралась на все земли вплоть до Индии; когда я приехал в Индию, меня отвезли к пресвитеру Иоанну, который принял меня хорошо и оказал много милостей, женил меня на женщине, с которой я еду, и дети эти родились у меня там, и прожил я в /97/ Индии сорок лет, очень желая вернуться на родину. Поскольку я смог очень разбогатеть, то мне удалось, уже после смерти Тимура, когда выезд из его земель стал невозможным, перебраться через Красное море и достигнуть Мекки и места, где я нахожусь сейчас, получив для этого охранную грамоту султана; я ожидал ее два года, и он мне ее прислал; и когда я приехал с женой и детьми, приказали сжечь нас, если мы не отречемся от веры; и хотя я был готов принять мученичество, но почувствовал, что моя жена и дети скорее захотят отречься, чем умереть, и решил я отречься и сам, надеясь, что Бог когда-нибудь спасет меня и их; без сомнения, султан был соучастником в этом деле, чтобы получить часть того, что у меня награбили. Такова моя жизнь и история ее прошлого. Что же до тебя, то заклинаю тебя Богом и его любовью к тебе, ибо ты христианин, из той же земли, откуда и я, не впутывайся в столь великое безумие, ибо дорога длинна, трудна и опасна, через земли чужих племен без царя, закона и господина, и как пройдешь ты без охранной грамоты, и кого убоится тот, кто захочет тебя убить? И потом, менять воздух, есть и пить то, что чуждо /98/ твоей земле, чтобы увидеть звероподобных людей, над которыми не властен их разум, и, даже если найдутся среди них удивительные, не таковы они, чтобы получить от них удовольствие; что толку увидать груды золота, жемчугов и драгоценных камней, если их носят животные?» И столько мне всяких вещей наговорил он, и заключил в конце, что не добраться мне туда иначе, чем летя по воздуху; и убедился я, что большая любовь и природная доброта заставили его дать мне совет, и так как то, что он говорил, казалось весьма правдоподобным, я изменил свое намерение, и вернулись мы к св. Екатерине. Мы пробыли там три дня, они подготовились к пути, как я говорил, одни в Вавилон, а другие в Дамаск, а я в эти дни лишь осматривал те места и Красное море, и там, где народ израильский вошел в море, когда фараон преследовал их по пятам и разделилось море на два дневных перехода. Оттуда виден остров, который называется Сусона, куда, говорят, приезжают иудеи, которых в Кастилии называют абенсуссенами.
