[Никколо] говорит, что видел церковь, где покоится тело св. Фомы, обратившего [в христианство] индийцев
[219]. И говорят (поскольку тина, которую несет при паводке Нил, вытекающий из земного рая, благоухает алоэ, как мы его называем), что во времена, когда св. Фома проповедовал и не верили ему, приплыло по Нилу огромнейшее дерево и село там на мель. Сообщили об этом господину, чтобы он пришел взглянуть на главное чудо света — такое огромное дерево алоэ, как никто никогда не видел, и что отправился он туда и, когда увидел его, приказал, чтобы вытащили его оттуда с помощью быков, и так и не смогли его оттуда сдвинуть. И говорят, что приказал он его /110/ разделить на куски, и что пилы не входили в него; и что бывший там апостол св. Фома сказал им, чтобы крестились и уверовали в Бога, сотворившего такие чудеса, и что одной своей рукой он отнесет дерево в то место, куда они захотят; и что господин ответил, что он и бывшие с ним сделают это, если он [апостол] сделает то, о чем говорил; он перекрестил дерево, схватил его рукой и перенес в место, которое ему показали; увидев это чудо, все крестились и стали христианами; а апостол взял то бревно, велел распилить его и построил часовню, покрыв ее всю той древесиной, и там теперь погребено тело его. И так поклоняются ему сейчас индийцы, что сейчас от места его погребения берут землю, делают из нее своего рода ладанки и носят их все время на груди, говоря, что, если будут при смерти не имея возможности причаститься, им достаточно будет съесть одну из них; он дал мне пять или шесть их, и, кажется, хранятся они у меня и сейчас. Цвет кожи мужчин Великой Индии немного смуглее нашего, а ближе к Эфиопии намного смуглее, и даже есть совсем черные на самом юге, который называют Опаленной землей.
Мы провели в дороге пятнадцать дней, и /111/ стоили они нам больших усилий, но с удовольствием слыша о таких замечательных вещах, о которых говорил Никколо ди Конти, я не чувствовал трудностей. И приехали мы в Вавилон, и договорились видеться каждый день в церкви св. Марфы, где погребены святые останки кастильца, которого звали Педро де ла Ранда
[220], о котором речь будет ниже; это потому, что я должен был остановиться у главного толмача султана, а ему [Никколо] пришлось искать ночлега у мавров. И когда я приехал в дом моего хозяина, он принял меня с радостью, словно бы приехал его сын. На другой день Никколо ди Конти отправился к султану жаловаться на то, что не обеспечили его безопасность и что заставили его обратиться в мавританскую веру, его, и жену его, и детей его, и пограбили его имущество. Султан, понимая, что находится перед ним в долгу, и желая утешить его, оказал ему много милостей, и сделал его своим главным толмачом, подобно другому, и дал ему дом и поместья в Вавилоне. На следующий день он пришел в ту церковь, где мы договорились увидеться, и рассказал мне все о своей встрече с султаном, говоря, что ему казалось, что это делали для него, и что теперь он на службе у господина, с помощью которой он сможет ездить по его землям и /112/ посетит морские порты, и надеялся [Никколо], что ему и его товарищам удастся спастись на христианской земле; и просил он меня, чтобы я отвез несколько писем в Венецию, ибо я собирался туда ехать, и [спросил он меня], когда собираюсь уезжать; я сказал ему, поскольку был измучен от стольких странствий, что пробуду там [еще] двадцать или тридцать дней; и так я и поступил.
В течение этого времени, как с толмачом, моим хозяином-кастильцем, так и с ним [Никколо], мы занимались только тем, что ездили смотреть разные великие вещи в Вавилоне. В один из дней главный толмач, у которого я жил, рассказал мне случай, случившийся с его господином султаном, которого тогда уже не было в живых, и с одним кастильцем, с тем, которого зовут Педро де ла Ранда, и было это так. Педро де ла Ранда был корсаром, считавшимся в тех морях очень отважным человеком. [Однажды] он потерпел поражение и был пленен одним мавританским кораблем, и, когда везли его пленного, повстречался им один каталонский корсар по имени <...>, он победил мавров и захватил корабль, и взял в плен там Педро де ла Ранду; и познакомившись с ним, а тот был очень знаменитым человеком, сказал ему, что он поддержит его, даст ему корабль и деньги при условии, что они все время будут плавать вместе, и чтобы он [Педро де ла Ранда] пообещал ему это. Педро де ла Ранда сказал, что согласен при условии, что /113/ воевать они всегда будут с маврами и никогда с христианами, ибо он клялся в этом. Каталонец принял [его условия], они отправились на Родос и подготовили там все необходимое, чтобы заниматься корсарством. Они покинули порт, много воевали с маврами, захватывая много их кораблей, так что те уже не отваживались нападать на [корабли] христиан. И такая слава распространилась об этих двоих, что мавры были столь запуганы, как если бы это два главных христианских властителя плавали по морю. Итак, они продолжали свою войну, и однажды, ибо имели они обыкновение, если не было у них дел на море, одному сходить на сушу, а другому стеречь корабли, так вот, однажды выпало каталонцу сходить на берег в Дамиетте, чтобы совершить набег, и неожиданно появилось столько мавров, что тяжело пришлось каталонцу; Педро Де ла Ранда, увидев это с фусты, на которой он находился, сошел на землю ему на помощь, но насело на них столько мавров, что пленили их обоих и отвезли к султану; а султан, как только узнал, что ведут к нему того столь знаменитого корсара, принесшего маврам столько вреда, весьма возрадовался и, когда предстал тот пред ним, спросил его, он ли тот Педро де ла Ранда, /114/ сделавший маврам столько зла; тот ответил, что да; [султан] спросил, почему он сделал маврам столько зла; ответил он, что потому, что они враги веры, а если воевать не с ними, то неужели [султану] кажется, что лучше им воевать с христианами? Султан сказал, что в расплату за это, и чтобы походило это на Божье правосудие, он должен отречься от веры и, признав содеянное им зло, стать мавром и что [султан] простит его и окажет ему милости. Ответил [Педро де ла Ранда], что не сможет султан сделать ему столько добра, сколько зла причинит ему погибель души. Тогда султан приказал распилить им обоим головы; каталонец же сказал, что хочет стать мавром; Педро де ла Ранда, увидев это, подозвал султана и сказал ему: «Господин, я стану мавром, если ты отомстишь за меня, приказав убить моего товарища». Султан сказал, что его это Устраивает. Тогда Педро де ла Ранда сказал потихоньку каталонцу: «Друг, нам уже не удастся спасти себе жизнь, отрекшись от веры, ибо султан решил казнить нас, и раз уж так, примем это мученичество от Бога ради уменьшения наших грехов». Каталонец сказал, что сказано хорошо и любо ему, и тотчас же принял смерть. И сказал султан Педро де ла Ранде: «Я уже исполнил то, о чем /115/ ты мне сказал, теперь ты исполни то, что обещал мне». Он ответил ему: «Я сделал это только ради того, чтобы спасти душу моего товарища, ибо чувствовал, что он столь нетверд, что из страха может отречься; теперь делай со мной то, что считаешь справедливым». Султан сказал: «Ты должен хорошо служить мне, будешь делать то, что прикажу, будешь ходить со мной воевать, и даже жизнь должен [быть готовым] отдать за меня». Ответил [Педро де ла Ранда], что [сделает так, если] не будет [султан] воевать с христианами. Султан сказал: «Обещаю никогда не посылать тебя на войну с христианами и сделать тебя губернатором христиан, которых имею, и оказать тебе много милостей, и да будешь ты мне верно служить». И тот пообещал это. Тогда султан приказал дать ему дом, и дать людей, чтобы служили ему, и продовольствие; и призвал он одного своего адмирала и поручил ему [Педро де ла Ранду]; и говорил он, что, когда уходил он от султана, чтобы спуститься в город, султан вновь призвал его и сказал: «Приказываю, чтобы дали христианину вина для него и его дома столько, сколько ему будет нужно, чтобы не скучал он по своей земле». Это рассказал мне толмач, который видел его, чтобы прославить своего господина султана и чтобы доставить мне удовольствие, говоря доброе о кастильце, ибо и сам он был [кастильцем]. Тот султан умер, и был возведен на престол другой, который послал за тем кабальеро, который /116/ отвечал за Педро де ла Ранду, и приказал, чтобы привели его туда, ибо намеревался казнить его. Кабальеро бежал вместе с Педро де ла Ранда и укрылся в одном месте, и там султан окружил его и взял в плен, его и Педро де ла Ранда, и приказал, чтобы отрекся он от веры и стал мавром, и так как Педро де ла Ранда не хотел делать этого, ему распилили голову, а христиане взяли его и похоронили в одной церкви в Вавилоне, которую называют св. Марфы, и в наши дни творит он чудеса.
