На Родосе стояла одна нава из Анконы, и договорился я с хозяином, чтобы довез меня до Константинополя, и отплыли мы, и отправились к острову Самос, что в Архипелаге, оставив по правую руку замок св. Петра, который стоит на материковой части Турции, а по левую — остров Ланго [и на нем] поселение родосского ордена; и когда мы уже увидели Хиос, встретилась нам барка с Хиоса, и сказали нам, что навы и галеи собора, приплывшие за императором Греции, находились в хиосской гавани; мы раскрыли парус и поплыли
[233], оставляя остров по левую руку; но ветер дул не так долго и иссяк, и пришлось бросить якорь у оконечности острова, и пробыли мы там ту ночь. На следующий день утром мы увидели, что к нам плывут две больших галеи и две маленьких; они окружили нас и передали, чтобы мы возвращались на Хиос, иначе они атакуют нас, и пришлось нам это сделать, ибо мы не смогли бы им сопротивляться; они поступили так, потому что не знали, кто мы, а хотели они с нами сделать вот что: они собирали генуэзские галеи и вооружали их, чтобы плыть в Александрию и захватить две галеаццы (каталонцев Эн Каза-Сажеса и Эн Сирвена
[234]), /131/ стоявших в порту Александрии; и пришлось нам вернуться с галеями в порт, встать посреди гавани и стоять целый день на якоре. И в полночь внезапно поднялась на море страшная буря, и так как мы плохо зацепились якорем, наш корабль стало относить в сторону и столкнулся он с одной караккой, которая была давние времена потоплена в море, когда ее сожгли во время войны венецианцев с генуэзцами
[235], и торчала над водой ее носовая часть почти на эстадо, и наша нава ударилась об нее, получила большую пробоину и стала идти ко дну, а был уже день, и моряки с большой опасностью, ибо море было очень бурным, устремились к земле, кто как мог, и я обхватил руками что-то, кажется, часть каракки. После того как наша нава затонула, я оставался там, пока сеньоры — мессир Никола де Ментон, генерал-капитан, и несколько бывших там епископов, и много французских сеньоров — не приказали, чтобы спасли меня, и никто не решался, но одни бискайцы, бывшие там, взяли шлюпку с галеи, сплавали за мной и привезли меня на сушу измученного водой и холодом, ибо было это под Рождество; и был там епископ Визеу /132/ из Португалии, который увез меня к себе и очень заботился обо мне; там французы узнали от меня, как умер магистр Родоса, и приехали туда несколько рыцарей ордена, среди которых командор Польяка; и потом, когда кончилась буря, они отправились на бывшей у них галере на Родос; это тот [командор], что приезжал в Кастилию с буллой
[236], у которого был выбит глаз, а тогда он у него выбит не был; он был очень хорошим кабальеро и очень прославленным человеком.
Нас удерживали на Хиосе, пока галеи плавали за каталонцами, а происходило это так: они прибыли в порт Александрии, где были каталонцы, и когда те увидели их, посадили на мель одну галею, а на большую, которая была очень мощной, собрали всех людей и сражались весь день и ночь; а мавры наблюдали за этим; а на заре налетел ветер с суши, каталонцы подняли парус и вышли в открытое море, и генуэзцы не осмелились преследовать их, потому что в море, взволновавшемся от ветра, было бы им хуже всего; оставив другую [галею] в надежном месте, они приплыли на Родос, а генуэзцы вернулись на Хиос, где мы тогда были. К тому времени мы уже вытащили нашу наву на землю и просушили ее, но большая часть товаров /133/ была потеряна, и потерял я там много вещей, которые я вез из Леванта. Сеньоры из посольства сели на свои корабли, вышли из порта и прибыли на Собор, сойдя с кораблей в Ницце в Провансе. Это было то посольство, которое ездило за императором Греции, чтобы он приехал договориться с Собором, посольство очень богатое и великолепное, состоящее из избранных людей; и когда венецианцы узнали и увидели огромное неудовольствие папы Евгения, который был их земляком, отрядили они другое посольство к тому же императору, и встретились оба [посольства] в Константинополе, и разгорелись жаркие споры о том, с каким посольством императору ехать, и взялись они за оружие, чтобы сражаться, так что император сказал им, что не хочет ехать ни с теми, ни с другими, но что он намеревается ехать на своих кораблях и просит их не препятствовать его поездке; на том они и договорились. [Посольство] Собора, как я сказал, приплыло на Хиос, а венецианцы сделали вид, что плывут в Великое море, ибо так было решено между ними и императором, а после того, как те уехали, они вернулись обратно через несколько дней, взяли императора и отвезли его в Италию в порт Венецию
[237].
