Однажды пришли звать меня по просьбе одного кастильского патрона, бывшего там, у которого некий грек убил в море одного человека, чтобы ограбить наву, и отправился я туда, и схватили мы его, и доставили к императору, а также и мертвеца, чтобы свершилось правосудие; и император, хотя грекам хотелось бы, чтобы не делал он этого, из-за большого стыда передо мной и потому еще, что сказал я ему, что может случиться, что мы свершим правосудие над людьми, того не заслужившими, приказал тогда позвать палачей, /183/ и приказал перед своим дворцом отсечь [тому греку] руки и вырвать глаза; и спросил я, почему не казнили его, и ответили мне, что император не мог приказать вырвать душу. Говорят, что во времена, когда Карл Великий завоевал Иерусалим
[291], на обратном пути, по которому надо было возвращаться, многие люди проходили через Грецию, и греки убивали их всех, и христиане, после того как были оповещены об этом, отправлялись в путь через Татарию и Русь, где [население] — христиане, а оттуда добирались до Венгрии и Германии; и говорят, что русским в тех краях случается быть очень красивыми, потому что многие французы оставались и женились там. Император Карл Великий возвращался через Константинополь и много воевал с императором Греции, и в конце концов им пришлось договориться, а император дал обещание в память тех убитых поститься весь Великий пост, который, как они говорят, отличается оттого, который у нас (есть даже такие, которые совестятся есть рыбу, ибо у нее кровь, а едят только дары моря), и более того, [пообещал он.] что никогда впредь не должно казнить человека за тяжкое преступление, которое он совершил, но лишь вырывать ему глаза и отрубать /184/ руки; так что в Греции много безруких и слепых. Таким вот образом свершил для нас деспот правосудие, и были мы весьма довольны тем, что он сделал.
В это время Турок должен был направиться в одно место на Великом море, и прошел он мимо Константинополя, а деспот и жители Перы подумали, что хочет он захватить их земли, и приготовились они, и взялись за оружие; и прошел Великий турок рядом со стеной, и даже были в тот день стычки, но рядом со стеной, и прошел он с большим войском. Мне выпала удача видеть его в поле и наблюдать их манеры передвижения в поле и на войне, их оружие, лошадей и одежду; уверен я, что, встреться они с западными людьми, не смогли бы они сопротивляться, не потому, что сами по себе они плохи, но не хватает им многого, нужного на войне. В этот день отправили ему из Константинополя хороший подарок, и отвезли его туда, где была у него в этот день ставка. И задержался я из-за этого его прихода, думая, что хочет он осадить Константинополь, но он не задержался там и продолжил свой путь к Великому морю, где отложилась какая-то из его земель; /185/ и хотя мне хотелось бы, хоть и было у нас мало людей, чтобы заставил он нас помериться силами, но приятно было наблюдать, не подвергая себя опасности и [ратному] труду, как проходит он со столь большим войском
[292]. Дай Бог, чтобы не сделался он соседом людям нашей земли, ибо нет там ни убежища, ни корабля, ни крепости, умей лишь только сражаться!
На другой день попросил я одного моего генуэзского друга, у которого был дом в одном турецком городе, называвшемся Бурса, что у оконечности залива Никомедии
[293], чтобы взял он меня с собой, и так он и сделал; и отправился я туда по морю, и видел город, у которого нет стен, но при этом он самый большой, лучший и самый богатый город всей Турции, и будет в нем дворов тысячи четыре, если бы не тот залив, то невелика была бы ему цена, ибо через залив купцы поддерживают связь с городом; туда привозят по суше множество вещей из Персии, и место это очень недалеко от Греции, и с тех пор, как Турок овладел ей, город очень украсился, ибо для турок это — путь из Греции в их землю; турки держат здесь крупные склады, ибо для них это — порт на полпути, и думаю, что во всей Турции нет другого такого города, столь больших размеров, со столь большим населением и столь богатого; оттуда вернулся я в Константинополь и в Перу, откуда уехал. /186/ В городе Пера до двух тысяч дворов, он очень хорошо укреплен, с очень хорошим рвом и частоколом, хорошими монастырями и церквами, с отлично сооруженной и устроенной биржей, [дома] с хорошими высокими надстройками на манер Генуи; простой народ там — греки, но те, кто правит и несет службу, — генуэзцы; в этом городе идет большая торговля, как тем, что привозится с Великого моря, так и приходящим с Запада, из Сирии и Египта, так что все они очень богаты. В древности эта Пера называлась Галатой.
По возвращении с Великого моря пробыл я в Константинополе и в Пере два месяца; оттуда отплыл я на одной наве из Анконы, и взял я моих рабов и некоторые вещи, купленные в Каффе, и отплыл, отправившись по пути, по которому мы приплыли, и когда, оставив позади Константинополь, а также и Ираклею, Силимврию, Мраморное море и Галлиполи, проплывали мы по проливу недалеко от Дарданелло, который был портом Трои, какие-то люди стали подавать нам знаки, чтобы мы приблизились к берегу, и сказал патрон, что уверен он, что то пленные христиане, которые хотят спастись на этом корабле, но что мы не побеспокоимся о них; я очень просил его, чтобы спустил он на воду ботик, и мы бы отправились за ними, ибо если сделаем мы по-другому, то не будет /187/ удивительным, что Бог пошлет нам неудачу; и тогда приказал он спустить шлюпку на воду. В нее спустился я и со мной четыре человека; и когда приплыли мы и собирались принять пленников, появились за ними турки и начали сражаться с ними и с нами; и патрон, который был предусмотрительным человеком, когда увидел, что мы сходим на землю, послал барку с двадцатью людьми, хорошими арбалетами и пушками, и подплыли они к берегу, и отогнали оттуда турок, и кончилось все благополучно для нас и для наших христиан; и там был я ранен стрелой в ногу, но хорошо, что все это случилось, ибо не потеряли мы ничего и послужили Богу. В этот день мы вышли из пролива Романии и стали на якорь у порта Тенедос, что против Трои; и на другой день мы отплыли оттуда и, обогнув мыс св. Марии, отправились к острову Митилена, принадлежащему одному генуэзцу, и там встретил я императора Трапезунда, того, что бежал, который женился на дочери тамошнего сеньора, как я говорил, чтобы заручиться его благосклонностью, и готовил корабли, чтобы идти на Трапезунд против своего брата; и спросили меня, как мне показалось, как идут дела в Трапезунде, и сказал я им правду обо всем, что поскольку против них Турок, не должны они совершать того, что им было бы выгодно, /188/ а тем принесло бы вред. На этом острове добывается много квасцов, и мы загрузили ими нашу наву. И отплыли мы, и повернули мы обратно к Греции, направившись в Фессалонику. Есть там в море высоченная скала, которую называют Святой Горой
[294], и хотел ей Турок, отец нынешнего, нанести ущерб, и говорят, что поразила его войско чума, и велел он возместить весь ущерб, который он причинил, и приказал выдавать определенное пропитание тем, кто живет там; и устроена [Святая Гора] так: один монастырь находится у подножия горы, другой в середине, а третий на самой вершине скалы, и принимают туда только идальго или человека, который раньше воевал, по старости, болезни или увечью; и приходят они туда, их принимают и держат в первом монастыре, и испытывают его, как он живет, и если праведной жизнью, то по выбору поднимают его в средний монастырь; и в том другом монастыре также, если видят, что живущие там того заслуживают, поднимают их в третий, последний монастырь; и говорят, что находящиеся там бесспорно почитаются святыми; и из многих краев совершается туда большое паломничество и даются крупные пожертвования; но тем, кто приезжает туда, сообщается лишь о первом монастыре. Все они калогеры, то есть монахи одеяния и устава св. Василия; они не /189/ только не едят мяса, но и рыбы, в которой есть кровь. Мы отплыли оттуда, оставив по правую руку залив Фессалоники, в глубине которого находится город, который венецианцы, владевшие им, недавно потеряли
[295], и было это так: тот Турок со всеми своими людьми подступил к городу и окружил его с суши, а флотом с моря; венецианцы вооружили большой флот, и, говорят, решили они на совете потерять Фессалонику по двум причинам: во-первых, потому что не могли сопротивляться великому могуществу Турка на суше, а во-вторых, потому что защита стоила им очень дорого и была им невыгодна, ибо порт этот неудобен для торговли, а в таких случаях и они, и другие итальянцы больше заботятся о выгоде, чем о чести; и напали они всем своим флотом на флот Турка, но весь их флот был побежден, так что ни один человек не спасся, и так был потерян город Фессалоника.
