Я выехал из Кёльна и ехал вниз по течению Рейна до одного города, принадлежащего герцогу Клеве, который был отцом принцессы Наваррской и был женат на сестре герцога Бургундского
[360], большому сеньору земель и рент, из которых большую часть отвоевал он у своих соседей, говорят, благодаря личной отваге. Этот герцог принял меня очень хорошо, устроил мне большой праздник, удостоил меня ношения своего девиза
[361], сказав мне об условиях, и показались они мне трудными для исполнения, и хотя я был освобожден папой от обетов девиза, какой бы ни носил, не захотел я его принять. Там я видел монсеньора де Клеве, его сына
[362], который потом приезжал в Кастилию. И уехал я от этого сеньора, оставив долину Рейна по правую руку, и отправился в город, называемый Нимвеген, что означает «новый май», и основал его Юлий Цезарь
[363], и есть там камень, на котором выбит рассказ обо всем этом. Этот город принадлежит герцогу Гелдернскому, и это большой сеньор, даже более богатый, чем [вышеупомянутый], и женат он на сестре герцога Бургундского
[364]. /244/ Этот город — один из самых красивых, что я видел, во всех отношениях, и весьма укрепленный, ибо, помимо хорошей стены и рва, он расположен на скале; я был здесь три дня, и ездил к герцогу, который находился в лиге оттуда, в своем загородном охотничьем доме, и он принял меня очень хорошо, и познакомился я с герцогиней, его сыновьями и дочерьми, и велел он мне отобедать с ним там, и вечером распрощался я с ним и вернулся в город Нового Мая. И на следующий день уехал я оттуда и отправился в большой город, называемый Буа-ле-Дюк, что в Брабанте, во владениях герцога Бургундского
[365]. Это весьма замечательный город, хотя заселен он не весь, и видел я, что река втекает в город во многих местах, и водится там столько лебедей, как в Кастилии гусей; говорят, что герцог Бургундский приказал раздать их крестьянам, чтобы выращивали и заботились о них; это для того, чтобы есть их в дни праздников, ибо готовят большое количество этих птиц. В этом городе купил я скакуна за шестнадцать дукатов, и, несомненно, здесь он стоил бы сто.
Выехав из этого города, я отправился в Лилль, также находящийся в Брабанте и принадлежащий герцогу Бургундскому
[366], и это очень приятный город; здесь уже все пользуются повозками, но я не мог переносить этого, ибо [даже] плавать по морю было приятнее, и я продолжал ездить на /245/ лошади, а мои люди — на повозках; и большая часть этой земли Брабанта застроена, через определенные промежутки, ветряными мельницами, и дровами здесь служат куски земляного дерна в виде кирпичей; каждый вырезает их летом на своем участке, высушивает их на солнце и откладывает на зиму, и это очень удобный огонь, как говорят, очень полезный. Здесь уже мало вина, и люди насыщаются пивом, ибо вода очень плохая и нездоровая. Я выехал из города Лилля и отправился в город Мехелен, который кастильцы называют Мельинас
[367], и никогда не видел я, ни до, ни после, другого столь приятного, хотя и маленького города. Герцог очень любит приезжать отдыхать в этот город, как ходят [отдыхать] в сад, и нет у него здесь дома, но останавливается он в гостинице, и такова она, что могли бы принять [в ней] не [только] его, но главного государя в мире. Я пробыл в этом городе два дня и получил большое удовольствие от изящества, которое там обнаружил.
Затем я уехал отсюда и отправился в город Брюссель, что в Брабанте, и находились там герцог Бургундский и его жена герцогиня, и отправился я выразить им свое почтение, и приняли они меня хорошо, сеньор герцог — потому что он частично француз по происхождению и из любви к кастильцам, сеньора герцогиня — по причине своего испанского происхождения /246/ и родства с нашим господином королем доном Хуаном, который ей двоюродный брат, ибо они дети двух сестер
[368]; и приказали разместить меня, и дали мне все необходимое для меня и моих людей, и с этим отправился я на постоялый двор. И на другой день отправился я во дворец герцога, и застал его слушающим мессу, и когда кончилась она, спросил я, кто из бывших там бастард де Сен-Поль, и показали мне его, и подошел я к нему и сказал, что я от Гутьерре де Кихады, с которым он должен был драться
[369], и что я виделся с ним, когда он отплывал в Иерусалим, и что он готов выполнить свое обещание по возвращении и поручает себя ему. Герцог подошел, услышал это и сказал: «Хорошенькое благочестие у этого мосена Гутьерре, что отправляется он в Иерусалим с намерением по возвращении убить или обесчестить своего товарища», и что было бы лучше отложить эту поездку на время после поединка; и говорил он все это в шутку; и с того дня бастард так заботился обо мне, словно я был его близким родственником. Он благородный кабальеро и человек большой чести, и столь многого достиг он личным мужеством, что многие другие люди более высокого, чем он, положения не пользовались таким уважением герцога и герцогини со всеми дамами, ибо сколь /247/ благороден он был во всем, столь и отважен, и, хотя в ордене Золотого Руна, созданном герцогом Бургундским, было запрещено вручать знаки ордена [малым] детям и бастардам, за его достоинство и доброту, настолько был он доблестным, герцогу и выборщикам пришлось дать ему [орден]; говорят, тот орден, что он носит, потерял сеньор де ла Тремуай, бежавший в битве
[370]. Этот кабальеро красив душой и телом, хорошего роста, весьма благоразумный и очень опытный человек; будет ему лет пятьдесят пять, он худ и несколько желтоват, на лице у него шрам, полученный в битве, где он был взят в плен, а потом выкуплен за большую сумму, которую заплатила за него регентша, мать герцога Бургундского
[371], говорят, что она крепко его любила.
