Случилось в тот год, что был там большой недостаток хлеба. Я уехал из Брюгге чтобы посмотреть Слёйс, морской порт Брюгге, и поселился у капитана, и когда слушали мы мессу в главном соборе, /255/ подошла ко мне одна женщина и сказала, что хочет поговорить со мной по секрету о чем-то, что она для меня сделает; отвела она меня к себе домой, недалеко оттуда, и показала мне двух девушек, говоря, чтобы брал я, какую захочу; и спросил я ее, по какой причине поступает она так; и сказала она, что умирает с голоду, и что уже много дней едят они лишь морских рыбок, и что те две девушки умирают с голоду, и сказала она, что они девственницы; я взял клятву с нее и с них, что не поступят они так больше ни с кем, и что похоже было, что на следующий год будет уже хорошо, а что им троим вместе хватит [на этот год] того, что я им дам, и дал я им шесть венецианских дукатов, и ушел от них. Это был самый страшный голод, который я когда-либо видел, и вслед за ним пришла столь большая чума, что города оставались без людей. Я отдохнул там с капитаном два дня и хорошо осмотрел то местечко, а в нем более полутора тысяч домов, весьма крепкая стена со рвом, и наполнен [городок] домами иностранцев, так что не хватает им места, и ведется там очень большая торговля. Я встретил там много кастильцев и людей других народов, которых я знал. Вход в гавань этого городка очень труден, из-за банок, как они их называют, но войдя в гавань, [корабли] находятся /256/ в надежном месте, и поскольку море сильно приливает, достигает оно города, а при отливе многие [корабли] остаются на мели, но песок там столь крупный и глубокий, что держатся они ничуть не хуже, чем на воде. Кажется, что полмира вооружилось, чтобы завоевать тот город, столь большой флот всегда стоит в нем, из кораблей всякого рода, и каракки, и навы, и немецкие урики, и итальянские галеи, и барки, и вальинеры, и криэли, и многие другие корабли, в каждой земле на свой лад; и там, даже если они враги, обязаны они ни в гавани, ни на земле не выражать ненависти друг к другу и поступать по закону, в полной безопасности занимаясь своей торговлей, а если кто поступит наоборот, будет очень жестоко наказан. Ты увидишь, как все нации мира едят, не ссорясь, из одной кормушки. В этом местечке Слёйс пробыл я два дня с тамошним капитаном и вернулся в Брюгге.
И выехал я из Брюгге, и отправился в Пикардию, в город, называющийся Аррас, принадлежащий герцогу Бургундскому; это очень приятный город, и очень богатый, в особенности этими настенными тканями и всякого рода коврами; и хотя делают их уже и в других местах, /257/ но, при всем при том, прекрасно видно преимущество того, что производится в Аррасе. В этом городе было собрание, когда заключали мир король Франции и герцог Бургундский
[379]. Я был в этом городе три дня, и хотел проехать в Нормандию, чтобы посмотреть Руан, а оттуда в Париж, но был столь большой мор, что пришлось изменить мне свой путь, и вернулся я в город Брюгге во Фландрии; и поскольку пустил я там определенную сумму денег в обмен, то нужно мне было получить их у тех, у кого они были, и выяснилось, что все торговцы уехали на ярмарку в Антверпен, что в Брабанте; и пробыл я в Брюгге один день, и выехал оттуда, и за два дня добрался до Гента, что в графстве Фландрия
[380]. Это один из самых больших и укрепленных городов христианского мира, достаточно хорошо защищенный стеной, хотя и стоит он на ровном месте, и с хорошим частоколом, и с несколькими рвами, так что никто не может подступить к нему на близкое расстояние, и в нем много вооружения и всякой военной артиллерии. Говорят, что согласно установленному у них порядку каждый бюргер должен иметь доспехи и копье, так что у них шестьдесят тысяч вооруженных пехотинцев, и, уж и не знаю почему, из-за боязни ли, всегда запасают они продовольствие, как утверждают, на шесть лет, и каждый год /258/ обновляют его; а сейчас было у них столкновение с герцогом, сеньором их, и пошел он на них, обложил и осаждал долгое время, но в конце концов взял город к их огромному позору; и, говорят, заставил он их выйти раздетыми, в одних рубахах, и просить у него прощения и что вручили они ему много вещей в знак повиновения; и с этим ушел он от них; но перед тем он порядочно потратил [на осаду] и потерял он много добра и одного своего сына; и мессир Жак де ла Лен, воевавший в Кастилии, погиб там
[381] от выстрела мортиры. Этот город очень большой и населенный, очень богатый благодаря торговле, поскольку соленая вода моря подступает к городу и туда входит много кораблей. Было бы что порассказать об этом городе, если бы не растягивать повествование и не сердить им.
Я выехал из Гента и отправился в город Антверпен, что в Брабанте, владении герцога Бургундского. Город этот велик, в нем шесть тысяч домов, он укреплен хорошей стеной со рвом и частоколом, с приятными домами и улицами, с хорошей морской гаванью, куда поднимаются корабли вверх по реке, и галеи привязывают к городской стене. Ярмарка, которая там проводится, лучшая, что есть во всем мире
[382], и, несомненно, /259/ кто захотел бы увидеть весь мир сразу или большую часть его, собранными в одном месте, мог бы увидеть здесь. Сеньор герцог Бургундский всегда приезжал на эту ярмарку, и здесь, при дворе его, видно особое благородство, ибо стекаются туда люди множества разнообразных наций: немцы, которые совсем рядом, также англичане, приезжает много французов, и приезжают, потому что сбывают там много вещей и много привозят; венгры и пруссы удостаивают ярмарку своими лошадьми; конечно, итальянцы, я видел там их галеи, как из Венеции, так и из Флоренции, и навы из Генуи; конечно, из Испании, наводняют ярмарку так, как и другие, даже больше, в особенности кастильцы; там встретил я бургоссцев, которые постоянно живут в Брюгге, и встретил там Хуана де Морильо, воспитанника короля дона Хуана. Это одно из самых красивых зрелищ в мире, и величайшее богатство, и величайшее великолепие, и порядок, которого они придерживаются в торговле; в одном монастыре св. Франциска продается всякого рода живопись, а в церкви св. Иоанна всяческие аррасские ткани, а в монастыре св. Доминика — ювелирные изделия из золота, и так распределено у них все по церквам и монастырям, а затем все остальное по улицам; а за городом, у одних ворот, находится длинная /260/ улица, на одной стороне которой большие конюшни, а на другой — другие, весьма большие постройки, и на той улице торгуют упряжными, верховыми и прочими лошадьми, и на все это стоит посмотреть; и о чем могли бы спросить, чего бы не было здесь? И не знаю, как можно было бы описать столь великое дело, как ярмарка в этом городе; и хотя видел я другие, как, например, в Женеве, что в Савойском герцогстве, во Франкфурте, что в Германии, или в Медине, что в Кастилии, но кажется мне, что и все они вместе не стоят этой.
