И просил я того кабальеро, чтобы дал он мне своего человека, чтобы отправился со мною в Буду, город в Венгрии
[409] в трех днях оттуда, и это ему весьма понравилось; и выехали мы оттуда, и ехали вдоль Дуная, и въехали в Венгрию, землю очень плодородную и плотно заселенную, с хорошо укрепленными замками на границе между ней и Германией, и приехали в Буду, город размером с Вальядолид, и протекает по нему Дунай. Это лучший город, что есть в Венгрии, и с множеством ремесленников, но не столь опрятный, как в Германии, и народ этот очень даже грубый, как говорят его соседи, из-за изобилия земли. Император Сигизмунд весьма облагородил ее [Буду], и построил там замечательный дворец, в котором сделал большой зал на манер того, который в Падуе, но мне не показался он столь же великолепным. И уехал я оттуда, и ехал до выезда из Венгрии, и спустился в /285/ Германию в город, называемый Нойштадт, что означает «новый город», и встретил там императора Фридриха (который теперь правит), и также зовется он герцогом Австрийским, он двоюродный брат (они сыновья братьев) императора Альбрехта
[410], но не столь великий Государь, и нашел я его занятым свадьбой своей сестры, которая выходила замуж за того маркиза Майссенского, о котором говорил я, что разбил он богемцев. И пробыл я здесь с этим герцогом, который теперь император, целую неделю; и встретил я там второго кабальеро, с которым приехал, и был он со мной очень учтив, и герцог тоже; я постоянно обедал с ним каждый день; и собрались там большие люди со всей Германии, как из его дома, а был он большой сеньор, так и из его родственников и друзей, ради свадьбы. Невеста была приятная дама, и устроены были большие празднества, но жених находился в своих землях, и отвезли ее туда, ибо не мог приехать он из-за войны. Этот герцог, который теперь император, имеет огромнейшее количество денег, ибо умеет хорошо хранить то, что есть у него; за несколько дней до того, как отбыл я в Иерусалим, приехал он оттуда, и он очень радовался, говоря со мною о заморских краях. И я весело провел с ним время, и распрощался с ним, и также с кабальеро, который привез /286/ меня, и с оруженосцем, который ездил со мной в Венгрию, и отослал его к сеньору его, что было в дне пути оттуда.
И выехал я из этого города, проезжая по землям, городам, городкам и замкам этого герцога, пока не добрался до Альп; и поднялся я на Альпы с большими трудностями и опасностями из-за больших холодов, но дороги там столь населенные и столь обеспеченные [всем необходимым], что просто чудо; и вся та часть империи занята венецианцами, и даже на самих дорогах в ущельях понастроили они башен с воротами, которыми их перекрывают; и все это, чтобы защитить установленную ими тиранию. И спустился я вниз по направлению к Италии, в землю, называемую Фриуль, принадлежащую патриарху Аквилейскому, где много очень богатых городов; все это захватили венецианцы; и даже видел я при дворе императора патриарха Аквилейского, жаловавшегося на насилие
[411], и несомненно, что если бы не умер император, а говорят, что венецианцы отравили его ядом, узнав о том обете, который он дал, быстро отняли бы у них то, что они тиранически удерживают. И отсюда отправился я в Тревизо, город венецианцев, также отнятый ими у его сеньора; это большой и очень богатый город, рядом с /287/ морем, пожалуй, в дне пути от Венеции. И когда хотел я ехать в Венецию, узнал я, что папа хочет выехать из Феррары и отправиться во Флоренцию
[412], и выехал я оттуда, чтобы приехать раньше.
И отправился я в город Падую, большой город размером с Севилью и очень богатый, и с большой торговлей, рядом с морем, в половине дня пути от Венеции; этот город они [венецианцы] также отняли силой у сеньора де Каррара к родовым владениям которого он принадлежал, и также видел я его у императора, как он жаловался на венецианцев
[413]. Здесь узнал я, что папа не выедет раньше чем через пять-шесть дней, и пробыл я в этом городе три дня, ибо было там что посмотреть; здесь есть замечательное учебное заведение для всех честных христиан; здесь есть великолепный и очень богатый монастырь, где находится тело св. Антония Падуанского
[414] и также тело св. Луки Евангелиста, и это место большого паломничества и величайшего благочестия. В центре города есть большой зал, в два раза больший, чем любой из виденных мною в мире, снаружи он покрыт свинцом, а внутри миланским металлом, весь потолок чистейшей голубизны, расписанный местами золотыми звездами, а посередине — большие железные балки, как стропила, с большими золотыми яблоками; и изображено там все, от начала /288/ мира до Второго пришествия; говорят, что живопись обошлась более чем в сорок тысяч дукатов; вся [зала] окружена деревянными сиденьями, и там вершится правда, то есть суд, а вокруг везде портики; у нее четыре двери, и у каждой из них вытесаны из мрамора по два человека из этого города, знаменитых в науке, как, например, историк Тит Ливий и магистр Петр Апонский
[415], великий чернокнижник, который был сожжен там монахами миноритами, обвинившими его в том, что делал он необычные вещи, и что вдруг переносил навы из Константинополя в гавань Венеции, и также в других вещах, считающихся чернокнижничеством. Под этой залой расположены лавчонки, где помещаются все, занимающиеся портняжным и сапожным ремеслом; и видно здесь, сколь велика зала, раз [все занимающиеся этим ремеслом] в таком большом городе помещаются здесь. Постройки здесь очень древние; говорят, что город основал Антенор после разрушения Трои
[416], и в нем действительно есть древнейшие сооружения. В тот день, когда въехал я [в город], видел, как вершили суд над одним из жителей, потому что убил он одного каталонского кабальеро, бывшего его гостем, а звали того мосен Вилафранка. /289/ Я выехал из Падуи, продвигаясь по заболоченной местности, и поскольку та земля соседствует с Венецией, там образуется много водоемов, одни с соленой водой, другие с пресной, и испускают они дурной запах, и называют их падуле
[417]; и когда в разговоре итальянцы хотят сказать о чем-то, что оно неприятное или зловонное, говорят, что потянуло с падуле.
