В августе на Дальнем Востоке были задержаны 4 японских рыболовных шхуны «Футаби Мару», «Киракатэ Мару», «Синью Мара» и шхуна без названия, принадлежащая японцу Ясумуро Кентаро, с командами общей численностью в 17 человек. Шхуны были задержаны за нарушение границы и хищнический лов рыбы в водах СССР. Суд над ними был задержан в связи с арестом японцами нашего парохода «Терек».
11 и 17 сентября на Дальнем Востоке за нарушение границы и хищнический лов рыбы в нашей трехмильной зоне были задержаны шхуны «Дай Эй Мару» и «Отамейцзу Мару» с командами общей численностью в 17 человек. На шхуне «Дай Эй Мару» кроме вещественных доказательств лова (6,7 тонны свежевыловленной рыбы) были обнаружены шпионские материалы — карты советского побережья с нанесенными на них данными о численности и дислокации частей ОКДВА и НКВД, баз подводных лодок и угольных баз.
Ежов считал необходимым:
«1. Капитанов шхун "Футаби Мару", "Киракатэ Мару", "Синью Мара" "Отамейцзу Мару" и шхуны без названия, принадлежащей японцу Ясумуро Кентаро, судить за нарушение границы и хищнический лов рыбы в наших водах.
2. Капитана шхуны "Дай Эй Мара" судить за шпионаж и хищнический лов рыбы в наших водах.
3. Судебное рассмотрение провести после того, как станет известным решение японского суда по делу задержанного японцами советского парохода "Терек".
4. Ввиду настойчивых требований японского консула о свидании с командами задержанных нами японских шхун в Посьете суд провести во Владивостоке»
[47].
Б. С. Стомоняков
[48] не возражал против предложений Ежова, но просит добавить еще один пункт, поручающий ему и Ежову договориться о размерах наказания каждого из капитанов задержанных шхун. Это было связано с тем, что по полученному сообщению ТАСС японский суд приговорил капитана «Терека» к уплате штрафа в 1500 иен. Однако, прокурор опротестовывает приговор, настаивая на конфискации парохода. Для того, чтобы оказать давление на японцев, он предлагал довести до сведения японского консула во Владивостоке о предании суду капитанов всех шхун. Если высшая инстанция японского суда подтвердит приговор над «Тереком», то надо будет вынести приговор об освобождении части японских шхун без уппаты штрафа, а на остальное наложить штраф
[49]. 17 октября 1936 г. Политбюро, рассматривая вопрос о задержанных японских шхун, принимает предложения Ежова и поручает ему и Стомонякову наметить меры наказания каждого из капитанов задержанных шхун
[50].
18 сентября 1931 г. Квантунская Армия Японии начала вооруженную оккупацию северо-восточной провинции Китая — Маньчжурии. Советский Союз вынужден был начать подготовку к войне с Японией. Предпринимаются меры по укреплению границы. 6 октября 1931 г. было принято специальное решение ЦК «О партийном руководстве в отрядах погранохраны и ОГПу», где были определены меры по укреплению партийного влияния на ОГПу. 26 ноября был сделан доклад о погранохране Дальнего Бостока
[51].
Полученные сведения подтверждали тревожные ожидания приближающейся войны. Так, 19 декабря 1931 г. заместитель председателя ОГПу В. А. Балицкий направил И. В. Сталину копии документов, отражающих японскую политику в отношении СССР. Так, согласно записки, составленной японским военным атташе в Москве подполковником Касахара по итогам беседы 1-го июля 1931 г. с генерал-майором Харада, командированным Генштабом в Европу с особыми заданиями, следовало, что посол Японии в СССР Хирота считал необходимым, «чтобы Япония стала на путь твердой политики в отношении Советского Союза, будучи готовой начать войну в любой момент. Кардинальная цель этой войны должна заключаться не столько в предохранении Японии от коммунизма, сколько в завладении советским Дальним Востоком и Восточной Сибирью».
В конспекте своего доклада, составленного Касахара для Харада, было отражено общее положение в Советском Союзе. По его мнению, пятилетний план строительства социализма ляжет в основу грядущего развития Советского государства.
Он отразил следующие особенности советского государства: Система политического правления в СССР является самой настоящей абсолютистской диктатурой и поэтому правительство может бросать все финансовые и людские ресурсы на выполнение центральных моментов своей программы. Производительность в Советском Союзе низка, но вложение капиталов проводится исключительно с точки зрения развития государства. Возможность консолидации антиправительственных выступлений исключается. В дальнейшем в области внутренней политики станут вопросы о сепаратистском движении (Украина, Кавказ, Туркестан) и о разногласиях внутри партии. Эти вопросы будут гангреной советской государственности и особенно пагубную роль могут сыграть во время войны. Вооруженные силы организуются исходя из принципа самозащиты. Советский Союз питает страх перед иностранной интервенцией.
Основной целью пятилетнего плана является усиление вооруженной мощи. Вооружение Красной армии развивается в стремительных темпах. Центральное внимание сосредоточено на моторизации армии. Имеется: 500 танков. Пять мотомеханизированных соединений: 4 отд. бригады и 1 пехдивизия. Химическое вооружение Красной армии, по его словам, достойно изумления. Воздушные силы: от 1.700 до 2.000 самолетов. Ориентировочная цель — организовать 200 авиационных рот.
Военный бюджет СССР увеличился вдвое по сравнению с 1929 годом.
По мнению Касахара не «подлежит никакому сомнению, что Советский Союз в дальнейшем по мере развития экономической мощи, роста вооруженных сил начнет переходить от принципа пассивной обороны к агрессивной политике. Рассматривая общее состояние страны, можно заключить, что в настоящее время СССР не в силах вести войну. Настоящий момент является исключительно благоприятным для того, чтобы Япония приступила к разрешению проблемы Дальнего Востока. Западные государства, граничащие с СССР (Польша, Румыния), имеют возможность сейчас выступить согласованно также с нами, но эта возможность постепенно будет ослабевать с каждым годом».
Подробно Касахара отразил также вопросы, требующие внимания со стороны японской армии. Резолюция Сталина: «Т. Гамарнику. Важно»
[52].
22 декабря 1931 г. секретарь Далькрайкома ВКП(б) С. А. Бергавинов направил Кагановичу копию доклада командующего японскими войсками в Маньчжурии на имя японского военного министра. Пакет был подкинут председателю Благовещенского горсовета. Каганович после прочтения переправил его Сталину
[53].
