Он же сорвал и другой план, якобы также разработанный по наводке Люшкова. Накануне 1 мая 1939 г. японские агенты должны были пронести мощную мину в Мавзолей. Ее часовой механизм был установлен на 10 часов утра, когда на трибуне Мавзолея должно было находиться все советское руководство. Но опять террористы были перехвачены и обезврежены еще на границе.
Отмечен также факт попытки Люшкова склонить к измене Родины военного атташе СССР в Токио Федорова, которого он в письме предупреждал о том, что в Москве его ждет гибель. Он полагал, что по возвращению на родину его заставят признаться, что он старый японский шпион. Люшков считал, что избиения и пытки сделают свое дело. Он хотел предупредить Федорова как человека, стоящего на краю гибели, об опасности. Рекомендовал сделать такой же шаг, как и он. Люшков звал Федорова на политическую борьбу во имя спасения революции и народа. Предупреждал, что его семья обречена на гибель.
А в это время в центральном аппарате НКВД при очередной чистке аппарата органов государственной безопасности фабриковали новые дела. Так, 23 октября 1938 г. заместитель наркома внутренних дел Л. П. Берия, рвавшийся к власти, направил И. В. Сталину протокола допроса Д. М. Дмитриева — бывшего начальника Управления НКВД по Свердловской области, где тот утверждал, что в контрреволюционную организацию правых в НКВД СССР сбежавший к японцам Люшков был привлечен Балицким. Таким образом, благодаря этим показаниям, Берия постарался дискредитировать так называемую группу чекистов второго поколения, которую «выращивал» Ежов
[379].
Ровно через месяц, 23 ноября 1938 г. Н. И. Ежов направил в Политбюро ЦК ВКП(б) на имя И. В. Сталина письмо с просьбой освободить от работы Наркома Внутренних Дел. В числе прочих причин своего освобождения с поста он указан, что «Вина моя в том, что, сомневаясь в политической честности таких людей, как бывший нач. УНКВД ДВК предатель Люшков и последнее время Наркомвнудел Украинской ССР предатель Успенский, не принял достаточных мер чекистской предупредительности и тем самым дал возможность Люшкову скрыться в Японию и Успенскому пока неизвестно куда, и розыски которого продолжаются.
Все это вместе взятое делает совершенно невозможным мою дальнейшую работу в НКВД»
[380].
25 ноября 1938 г. И. В. Сталин направил шифртелеграмму руководителям парторганов, проинформировав их о неблагополучном положении в НКВД. Он писал, что в середине ноября текущего года в ЦК поступило заявление из Ивановской области от т. Журавлева (начальник УНКВД) об ошибках в работе НКВД, о невнимательном отношении к сигналам с мест, о том, что нарком Ежов не реагировал на эти предупреждения. Одновременно в ЦК поступали сведения о том, что после разгрома банды Ягоды в органах НКВД СССР появилась другая банда предателей, вроде Николаева, Жуковского, Люшкова, Успенского, Пассова, Федорова, которые запутывали следственные дела, выгораживая заведомых врагов народа.
ЦК ВКП(б) потребовал от Ежова объяснений. Ежов признал, что он явно не справился со своими задачами в НКВД и просил освободить его от обязанностей наркома НКВД, сохранив за ним посты по НКВоду и по линии работы в органах ЦК ВКП(б). ЦК ВКП(б) удовлетворил просьбу Ежова, освободив его от работы в НКВД.
Естественно, после этого пошла чистка заместителей Ежова. 13 апреля 1939 г. Берия направил Сталину заявление арестованного Фриновского от 11 марта 1939 г., в котором он в частности в отношении Люшкова писал, что ему было известно, что после своего ухода из НКВД Ежов скрыл от ЦК и Сталина показания, присланные из Грузинского НКВД на Люшкова и других заговорщиков при назначении его начальником управления НКВД ДВК. По заданию Ежова Фри-новским была проведена «проверка» этих показаний на Люшкова путем допроса Ягоды. Допрос сознательно был проведен с таким расчетом, что Ягода этих показаний на Люшкова не подтвердил, в то время как Люшков являлся одним из самых его близких людей
[381].
Таким образом побег Люшкова стал основным поводом смещения наркома НКВД Н. И. Ежова и его заместителя М. П. Фриновского. Новый нарком Л. П. Берия в 1938–1939 гг. провел очередную чистку органов госбезопасности.
А в Токио Люшков продолжал давать интервью. В своем следующем интервью газете «Иомиури» он заявил, что совершил большие преступления перед народом, так как активно сотрудничал со Сталиным. По его словам, ленинские принципы перестали быть основой политики партии. Это проявилось со времени убийства Кирова. Он не только непосредственно занимался расследованием этого убийства, но и активно принимал участие в публичных процессах и казнях, проводившихся после кировского дела под руководством Ежова.
Он вновь заявил, что может с полной ответственностью сказать, что все эти мнимые заговоры никогда не существовали, и все они были преднамеренно сфабрикованы. Николаев был ненормальный человек, страдавший манией величия. Он решил погибнуть, чтобы войти в историю героем, что явствовало из его дневника.
На процессе, проходившем в августе 1936 г., все обвинения были полностью сфабрикованы. Зиновьев, Каменев, Томский, Рыков, Бухарин и многие другие были казнены как враги Сталина, противодействовавшие его политике. Сталин использовал благоприятную возможность, представившуюся в связи с делом Кирова, для того, чтобы избавиться от этих людей посредством фабрикации антисталинских заговоров, шпионских процессов и террористических организаций.
Сталин избавлялся не только от политических противников, но и от тех, кто мог стать ими в будущем. Это происходило не только благодаря истерической подозрительности Сталина, но и на основе его твердой решимости избавиться от всех троцкистов и правых, которые являлись политическими оппонентами Сталина и могли представлять собой политическую опасность в будущем
[382].
Чуть позже в журнале Кайзо Люшков напечатал открытое письмо И. В. Сталину. Это было связано с тем, что он якобы во время прошлых интервью не успел рассказать о всех случаях фальсификаций, имевших место, поэтому и решил поместить и специальную статью, посвященному этому вопросу. Он писал, что указанные ранее фальсификации применялись Сталиным как обычное дело еще со времени его борьбы за власть, приблизительно с 1922 года. В пылу борьбы со своими противниками Сталин для того, чтобы обвинить группу своих антагонистов из членов ЦК во всех смертных грехах, широко пользовался выдержками из сочинений Ленина и этим старался подвести прочное основание под обвинения всех противников.
Для Сталина самым сложным периодом борьбы было противоборство против Троцкого. В те времена Троцкий пользовался огромным влиянием как в партии, так и внутри страны, а удельный вес Сталина был ничтожен. В те времена, исключая одних членов ЦК, имя Сталина было неизвестно ни в партии, ни в стране. Сталин пользовался поддержкой Зиновьева и Каменева, когда велось дело против Троцкого, они составляли ось, за которую держался Сталин. Этот способ борьбы более чем подробно описан самим Троцким.
