Проведение такой политики при достаточно членораздельном разъяснении ее японцам, несомненно затруднит попытки военщины и крайне реакционных кругов отыграться в плане англо-японского сотрудничества на антисоветской кампании. Больше того, она может привести к дальнейшей активизации японской политики в Китае, в результате чего Япония еще больше завязнет в Китае, что только ослабит ее положение на азиатском материке и обострит отношения с США.
Политика, проводимая СССР на Дальнем Востоке в отношении Японии, в основном правильна и не нуждается в пересмотре. Она по-прежнему должна решительно противодействовать специфическим колонизаторским устремлениям агрессивных элементов японского капитала и военщиной, пробивающейся у них временами тенденции рассматривать наш Дальний Восток и Сахалин как объект своих специальных интересов. Серьезное расширение японских инвестиций на советском Дальнем Востоке, безусловно, нежелательно.
Дальнейшее развитие экономических взаимоотношений с японцами должно идти в следующих трех направлениях: лояльного отношения к нашим обязательствам, вытекающим из рыболовной конвенции и существующих концессионных договоров; развитие в пределах возможности торгового оборота с Японией и всемерного развития нашей собственной хозяйственной деятельности и колонизации края.
Стоит задача добиться проведения в жизнь в наступающем году всех пунктов рыболовной конвенции. Так как имеющиеся у нас сведения говорят о недовольстве значительных групп японских рыбопромышленников конвенцией и их стремлении добиться на деле изменения некоторых наиболее существенных для нас пунктов (попытки превратить торги в фикцию, нежелание расстаться с участками, находящимися в эксплуатации, противодействие выделу 20 % эксплуатируемых участков для нужд нашей государственной рыбной промышленности).
Концессионные отношения между СССР и Японией ограничивались, если не считать рыболовных консервных заводов, семью концессиями — три угольных, одна нефтяная, одна лесная и две золотопромышленных. Нефтяная и угольные концессии на Сахалине предоставлены на особых условиях, предусмотренных пекинским договором. Нефтяная концессия работает полным ходом (добыча 1927 г. около 80-ти тысяч тонн, 1928 г. предположительно около 100 тысяч). Из трех угольных концессий работает только одна, остальные две бездействуют исключительно по вине японской стороны Лесная концессия, которой японцы так упорно и настойчиво добивались, не развивается. Концессионеры приостановили работу, требуя пересмотра концессионного договора. Из 2-х золотопромышленных концессий одна была расторгнута по вине концессионера, другая не приступала к работе, добиваясь предоставления ей одного из участков, составлявших объект первой концессии.
Одним из важнейших источников концессионных конфликтов являлись вопросы, связанные с наймом рабочей силы. Здесь необходимо было, не отказываясь от настаивания соблюдений всех принципов законодательства СССР о труде, рекомендовать нашим органам проявления достаточной осторожности и воздержание от шагов, имеющих характер мелких придирок. В частности, можно идти на временные уступки концессионерам в вопросе о допущении ввоза японских рабочих в количестве, немного превышающего норму концессионного договора, поскольку положение с рабочей силой на советском Дальнем Востоке и на Сахалине было неблагоприятно.
Вопрос о сахалинских концессиях следует ставить в связи с нашими собственными предприятиями на Сахалине и общими перспективами в отношении этой территории. Советский Сахалин не находится под непосредственной угрозой захвата со стороны Японии, но он легко может быть освоен ею экономически, что неизбежно создаст аппетит к его захвату. Нам необходимо противопоставить огромной активности японцев собственную хозяйственную активность и расширение нашей деятельности на Сахалине.
Торговые взаимоотношения с Японией выражались в следующих цифрах: было вывезено из СССР в 1925-26 гг. на 10 миллионов рублей, в 1926-27 гг. на 12 миллионов, в 1927-28 гг. на 20 миллионов рублей. Ввоз из Японии за те же годы соответственно составлял: 3 миллиона, 6 миллионов и 10 миллионов рублей. Торговый оборот между Японией и СССР ограничивается главным образом импортными нуждами и экспортными возможностями Советского Дальнего Востока. В этих ограниченных рамках этот растущий из года в год товарооборот предлагалось увеличивать и в дальнейшем. Предлагалось снабжать Дальний Восток при прочих разных условиях потребными иностранными товарами из Японии. Желательно было подработать вопрос о возможности некоторого расширения импорта из Японии в Европейскую часть Союза
[38].
Правительство СССР строго придерживалось своих решений. 4 апреля 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о строгом надзоре за исполнением японцами концессионных договоров, требуя выполнения всех обязательств по платежам, добиваясь, по возможности, перевода всех платежей со стороны японских концессионеров Советскому правительству на иностранную валюту там, где платежи были обусловлены в червонцах.
Б отношении дальнейшей концессионной политики с японцами было предложено прекратить предоставление новых концессий на Дальнем Востоке, не прекращая, однако, привлечение японского капитала в форме финансирования государственных советских промышленных организаций по отдельным строго ограниченным операциям.
Видимо, чтобы избежать колонизации Дальнего Востока японцами, Политбюро считало целесообразным привлечение американского капитала в виде концессий и в порядке финансирования наших предприятий. Однако концессионные объекты Дальнего Востока Главконцесскомом так и не были разработаны, в силу чего не было и конкретных предложений, по которым можно было бы говорить с американцами. Вместе с тем необходимо отметить, что на территории ДВК организовывались концессии других иностранных государств, но в экономическом плане они были малоэффективны.
14 мая 1930 г. Главконцесском СССР сообщил в СНК СССР о целесообразности прекращения действия концессионного договора с японской угольной компанией «Цукахара Кумиай» в связи с невыполнением ею договорных условий. Указывалось, что 23 февраля 1926 г. правительством был заключен концессионный договор с фирмой «Цукахара Кумиай» на разведку и добычу каменного угля в районе реки Костиной на западном побережье острова Северного Сахалина. Согласно концессионного договора, советское правительство предоставляло концессионеру на срок до 1 ноября 1927 г. исключительное право разведки каменного угля в вышеуказанном районе. Концессионер же в свою очередь обязан был приступить к разведочным работам с начала летнего сезона 1926 г. Несмотря на то, что срок разведочного периода концессионеру впоследствии был продлен до 31 декабря 1929 г., он не приступил к разведкам в предоставленном ему по концессионному договору районе. Пленум ГКК 7 мая 1930 г. постановил: «Ввиду того, что до настоящего времени концессионер не приступил к выполнению концессионного договора, признать договор прекратившим свое действие», о чем Главконцесском вышел с представлением в СНК СССР
[39].
