В это время Морозов установил контакт с бывшим заведующим земельным отделом КВЖД — Гордеевым
[269], который ездил в Советский Союз и попросил его связать с той или иной контрреволюционной группой. Гордеев указал ему на определенную группу, с которой Морозов мог связаться.
В конце 1931 г. Морозов заявил своему начальству о своем желании переехать на работу в Советский Союз и получил на это принципиальное согласие. Он послал письмо в Пищевой Институт Наркомснаба и получил приглашение на работу из института Сои.
Мори выразил удовлетворение по этому поводу, предупредив Морозова, что к нему в СССР явится специальный связник, который должен был сказать: «Вы из Харбина?» Ответ Морозова: «Да»; вторичный вопрос: «Вы знаете Николая Михайловича», на что он должен был ответить: «очень хорошо». В конце октября 1933 г. Морозову для связи был направлен переводчик японского языка.
Морозов привлек к разведывательной работе других лиц. Так от Гуревича он получат сведения о технологических процессах получения отравляющих веществ иприта, хлорпикрина и льюизита; от Трифонова материапы о результатах его научно-исследовательской работы по мышьяковистым отравляюшим веществам; от Яковлева сведения, касающиеся новых работ по получению отравляющих карбонильных соединений металтов. От Демина получил сведения: о научноисследовательских работах, касающихся некоторых питательных белковых препаратов; сведения по получению особых концентрированных суповых таблеток; сведения о приготовлении питательных дрожжевых препаратов, которые имели значение для питания в походной обстановке. От Голанта сведения о новом способе получения казеинового клея из растительных веществ; от Холина результаты работы по получению особого вида препарата растительного белка и результаты работы по упаковке суповых таблеток, мало проницаемой для влаги и отравляющих веществ. От Лабазникова сведения, касающиеся новой работы по приготовлению особых концентратов приправ из растительных продуктов, которые содержали в себе не только питательные вещества, но и стимулирующие вещества, которые имели важное значение в военной обстановке.
Приступив к работе, Морозов начал получать от своей агентуры материал. Хранить его у себя он считал невозможным. Поэтому он решил обратиться к Брагину, так как имел сведения о его работе на японскую разведку. С этой целью он попросил Лабазникова их связать.
Во время состоявшейся встречи Брагин сказал, что ждал этого разговора и предложил продолжать работу в направлении подбора людей, собирания сведений. Брагин указал, что все собранные сведения Морозов должен доставлять ему и то, что финансирование будет идти через него. Если же с Морозовым будет возобновлена непосредственная связь со стороны японской разведки, то отношения установятся в зависимости от тех заданий, которые будут ему даны. Они могут остаться в таком же виде, а могут вылиться в другую форму.
Морозовым были намечены диверсии на предприятиях важнейших отраслей химической промышленности, на предприятиях пищевой промышленности и на предприятиях общественного питания, фабриках-кухнях и столовых больших предприятий гор. Москвы.
Были проведены два пробных, но безрезультатных отравления. На Ленинградском маргариновом заводе были введены в партию маргарина кишечные палочки, но эта партия не была выпущена к потреблению. На соевом заводе была выпущена партия соевого варенца со слизистыми бактериями, однако это настолько отразилось на внешнем виде продукта, что потребители отказывались употреблять его в пищу
[270].
8 апреля 1934 г. арестованный Лабазников Николай Кузмич сообщил, что был завербован в начале 1930 г. для разведывательной работы в пользу японцев Н. И. Морозовым. Выполнял его задания по сбору различных сведений о крупных предприятиях пищевой промышленности, о предприятиях общественного питания, обслуживающих крупные промышленные предприятия и в частности военные заводы. Устанавливал связи с людьми, работающими на этих предприятиях, с целью изучения их и вербовки. Поручил изучать условия хранения на предприятиях общественного питания пищевых продуктов, чтобы выработать способ образования в этих продуктах отравляющих веществ естественным путем. Позже предложил изыскивать и накапливать на лабораторных складах фабрик-кухонь отравляющие вещества для ввода их в нужный момент в пищу для вызова массовых отравлении.
Для проведения отравлений были выбраны Сталинская фабрика-кухня № 1, Пролетарская фабрика-кухня № 1, Краснопресненская фабрика-кухня № 1, Замоскворецкая фабрика-кухня № 2 и столовая-кухня завода «АМО».
Лабазниковым были завербованы: на Краснопресненской фабрике-кухне Ананьев, кулинар-технолог, который позже перешел работать на Пролетарскую фабрику-кухню; на той же фабрике-кухне был завербован Дмитриев, кулинар-технолог. Позже Селисский, работавший в Институте Сои консультантом по внедрению соевых пищевых продуктов в общественное питание.
В части создания запаса отравляющих веществ на Краснопресненской фабрике-кухне № 1, среди реактивов лаборатории Лабазников нашел мышьяковую кислоту и сулему. Эти отравляющие вещества он прятал в шкафу в нижней его части, с тем, чтобы в нужный момент их использовать
[271].
Ананьевым и Дмитриевым велась подготовительная работа по отравлениям, осуществить которые они не успели.
Лабазниковым от Морозова было получено около 10.000 руб. Около 4.000 руб. он передал Селисскому, 3.000 руб. дал Гуровичу Григорию Ефимовичу
[272] за получение сведений о работах по концентратам пищевых веществ для нужд военного ведомства и сведения о плане использования работников общественного питания в военное время. Ананьеву дал 1.000 руб., Дмитриеву — 200 руб., остальные оставил себе
[273].
4 августа 1934 г. за № 30196. НКВД СССР сообщило секретарю ЦК ВКП(б) Кагановичу, что арестованные Морозов Николай Иванович и Лабазников Николай Кузьмич, переброшенные японскими разведывательными органами из Харбина в СССР в 1931–1932 гг., в своих показаниях сообщили, что совместно с ними проводил шпионскую работу Брагин Абрам Григорьевич — директор института Сои
[274]
