Методы борьбы с Советской властью определялись созданием разветвленной сети ячеек РПНВ в крупных городах и промышленных районах Союза. Организация повстанческих групп действий в тылу во время войны. Проведение диверсионных актов на промышленных предприятиях и транспорте, дезорганизация тыла. Организация террористических актов против руководителей партии и Советской власти.
На поступившие средства от членских взносов для печатания листовок и других материалов РПНВ были закуплены два алфавита гуттаперчевых шрифтов и, как образцы, отправлены в гор. Кузнецк к Латкину. Также было заказано восемь алфавитов таких же шрифтов в штемпельной мастерской по Театральному проезду, которые выкупить не успели
[286].
Другой член этой организации — Г. С. Давыдов
[287] рассказал о существовании ячеек РПНВ в Москве, Ленинграде и Кузнецке. С его переездом в Москву создавалась ячейка РПНВ в Москве, а с переездом Дампеля в Ленинград создалась ячейка РПНВ в Ленинграде. В Москве в ячейку РПНВ им вербовался инженер Николай Михайлович Надеждин, работающий на 95 заводе, с которым он по этому поводу встречался два раза, один раз у него на квартире и другой раз у себя дома на станции Лось, Сев. ж. д.
Связь между руководителями РПНВ Москвы, Ленинграда и Кузнецка осуществлялась условным шифром. Главная связь намечалась через курьера и «оказиями». Латкиным прорабатывался вопрос о способах переписки химическим путем.
Давыдов на допросе в ответ на просьбу расшифровать изъятое при обыске письмо Латкина сообщил, что слово «семейной» означал политический, «дочка» означала ячейка РПНВ, «игрушки» означали шрифты «живопись» означала печатание листовок и т. д. В изъятом письме сообщалось, что Латкин 75 % своего времени уделял вопросам РПНВ и др.
[288]
Давыдов подтвердил, что главной задачей организации было свержение Советской власти и установление политического строя по типу фашизма, наиболее вероятной перспективой выполнения этого плана была война Японии с СССР. Вопрос об установления связи с Японией был поставлен по инициативе Латкина.
Кроме того, намечалось установление связи с Западом и в частности через Ленинград с Финляндией, в этих связях они искали возможности связаться с западными странами, чтобы получить от них помощь. Однако практических шагов к осуществлению связи с западом предпринято не было
[289].
Л. Н. Дампель
[290] рассказал о том, как его привлек в организацию Латкин. Он подтвердил предыдущие показания и рассказал, что на одном из совещаний, примерно в январе 1934 г., ставился вопрос о приобретение оружия для членов партий.
Его участие в проработке программно-политических вопросов партии заключалось в том, что ему была поручена, помимо общей подготовки в области политико-экономических вопросов, проработка раздела программы в части промышленности. Обшие вехи этого вопроса были им письменно изложены, обсуждены совместно с Латкиным и оставлены у него.
Устав был написан Латкиным и обсужден на двух совещаниях он подлежал дальнейшей проработке. Наброски его хранились у Латкина. По уставу полагался прием в члены РПНВ всех вне зависимости от классового происхождения при предварительном выяснении его антисоветских убеждений. Евреи в партию не принимались.
Каждому члену РПНВ давались псевдонимы-клички, например: у Дампеля кличка была «Николаев», Латкина — «Васильев» и т. д.
[291]
На допросе инженер Д. И. Саров
[292] рассказал, что в 1919 г., работая начальником доменного цеха Надеждинского металлургического завода на Урале, при отступлении белых с Урала он был эвакуирован в г. Томск, где был рассчитан и выехал по территории занятой белыми в Манчжурию во Владивосток. Там работал несколько месяцев на Усть-Суйфунских копях, затем техническим директором Уссурийского стекольного завода. В 1921 г. совместно с инженерами Петровым и Садовниковым открыл химическую лабораторию по производству всякого рода анализов и исследований.
В 1923 г. японцы, представители фирмы «Таката-Шоней» Нода и Миакозава заинтересовались этой работой в части перегонки угля и получении полукокса и искусственной нефти из углей. Нода и Миакозава командировали Сарова в Японию в г. Цуруга для проектирования и руководства строительством опытного завода по полукоксованию, где он пробыл 7–8 месяцев, после чего вернулся обратно во Владивосток. До этого на опытный завод в Цуруге приезжал японец Эджиро Ра изо
[293], с которым Сарова познакомил Миакозава, при этом он говорил, что дела фирмы «Таката-Шоней» плохи и рекомендовал иметь знакомство с таким солидным лицом, как Эджиро Ранзо. Последний интересовался опытным заводом и расспрашивал о делах в России. С Эджиро Ранзо в Японии Саров встречался два раза.
С его слов, его вербовка для ведения шпионской работы в пользу Японии была осуществлена следующим образом. После возвращения из г. Цуруга, во Владивосток, к Сарову явился знакомый по делам фирмы «Таката-Шоней», Алексеев Александр Самойлович и сообщил, что с ним хочет увидеться приехавший из Японии Эджиро Ранзо. В назначенное время в помещение химической лаборатории, размещавшейся в конце Светлановской улицы гор. Владивостока, явился Эджиро Ранзо. Поговорив с Саровым по вопросу перегонки углей и получения нефти, он рассказал, что связан с японскими правительственными кругами. Поговорив на общие политические темы, он сказал, что его интересует состояние металлургических заводов Востока России, главным образом, в разрезе работы военных цехов, как основы военной промышленности. За эти сведения он предлагал оплату.
Указанное предложение Саров принял, так как считал, что советская власть не удержится долго и, кроме того, нужда в деньгах обострилась в связи с тем, что его по приезде из Японии во Владивосток обокрали. В процессе двух-трех встреч Эджиро Ранзо, окончательно завербовал Сарова для разведывательной работы.
