Дело Кима. 21 мая 1937 г. НКВД СССР сообщило Сталину об аресте Кима Романа Николаевича. В ходе следствия было установлено, что в 1922 году Ким был завербован японским генеральным консулом во Владивостоке — резидентом японского генерального штаба Ватанабе, по заданию которого он поступил на службу в органы ОГПУ-НКВД с разведывательными целями. Ким на протяжении последних двенадцати лет поддерживал в Москве связь с японскими разведчиками (военные атташе, работники посольства), которым систематически передавал шпионские материалы по вопросам, связанным с контрразведывательной работой ОГПУ-НКВД против японцев.
Было установлено, что Ким, участвуя с 1932 г. в технических операциях по выемкам документов, из сейфов японского военного атташата в Москве, проводил их по предварительной договоренности с японцами и таким образом снабжал органы ОГПУ-НКВД дезинформационными материалами. Ким по национальности японец, был сыном бывшего японского посла в царской России. Он скрывал это, выдавая себя за корейца
[333].
19 мая 1937 г. арестованный Ким Роман Николаевич, 1899 г. рождения, уроженец гор. Владивостока, гр. СССР, беспартийный, старший лейтенант государственной безопасности подтвердил факт своего внедрения в органы ОГПу-НКВД японским Генеральным штабом для ведения разведывательной работы.
Будучи агентом негласного представителя японского Генерального штаба Ватанабе, осуществлявшего функции японского генерального консула в гор. Владивостоке, Ким внедрился вначале в негласный, а впоследствии в 1932 г. и в гласный аппарат ОГПУ-НКВД. Таким образом, находясь на руководящей оперативной работе, он занимался разведывательной работой в пользу Японии вплоть до своего ареста.
Настоящая фамилия Кима была Мотоно Кинго. Ким был внебрачным сыном японского дипломата Мотоно-Ичиро, бывшим послом в России в годы империалистической войны и впоследствии министра иностранных дел при кабинете Ямомото. Мотоно-Ичиро умер в 1928 г.
Образование Ким получил в японском императорском лицее, который закончил в 1917 г. В этот лицей принимались только привилегированные лица (самураи и дети дворян). Благодаря влиянию своего отца — Мотоно, Киму удалось туда поступить. В лицее он официально значился как «Саори-Кинго», так как под фамилией Мотоно ему неудобно было фигурировать. Саори — это имя жены Мотоно. В 1917 г. по окончании лицея Ким по традиции семьи Мотоно должен был держать экзамен на дипломата, тем более, что окончившие лицей могли держать экзамен с сокращенными требованиями. По окончании лицея Ким выехал в Россию, где получил высшее образование.
В гор. Владивосток он приехал в 1917 г., поступил в Восточный институт, впоследствии реорганизованный в университет, который закончил в 1923 г. Ватанабе, знавший Кима с детства, привлек его к разведывательной работе. Таким образом, желание специализироваться по филологии не осуществилось, Ким стал японским разведчиком.
При помощи японского консульства он освободился от военной службы у белых. Генконсул Ватанабе в одной из бесед сказал, что Ким теперь у него в долгу. В декабре 1922 г. Ватанабе встретился с Кимом и заявил, что он должен свои знания япониста использовать в целях внедрения в аппарат Приморского ГПУ тем самым, принеся пользу Японии, и отплатив ему долг. Ватанабе в свою очередь обещал Киму свою помощь по части карьеры. Это предложение Ватанабе — негласного резидента Японского генерального штаба Ким принял.
В целях выполнения поручения генконсула Ватанабе, Ким примерно в середине марта 1923 г. встретился с Богдановым — своим товарищем по университету, работавшим в Приморском ГПУ и попросил его устроить на работу в органы государственной безопасности. Богданов предложил Киму взять на себя функции секретного агента Приморского ГПу и заниматься освещением японской колонии во Владивостоке. Ким согласился. После переговоров на квартире у Богданова было оформлено его секретное сотрудничество соответствующей подпиской.
После своей вербовки Ким встретился с Ватанабе и доложил о состоявшейся договоренности с Богдановым. Ватанабе это сообщение принял с удовлетворением. Он заявил, что до закрепления отношений с Приморским ГПу Ким не должен совершать таких шагов, которые нарушили бы создавшиеся перспективы внедрения в аппарат ОГПу. Ватанабе вскоре после этого уехал, и Ким его больше не встречал.
Работа в Приморском ГПу длилась не долго, так как в апреле 1923 г. намечалась его поездка в Москву в качестве секретаря Отаке. Отаке являлся негласным резидентом Японского генерального штаба. Его разведывательная деятельность проводилась под прикрытием японского телеграфного агентства «Тохо», представителем которого он являлся.
В апреле 1923 г. к Киму по поручению Отаке явился японец Хироока, с которым он ранее работал в японском телеграфном агентстве «Тохо» и предложил ехать в Москву в качестве секретаря Отаке. Сообщив об этом предложении представителю Приморского ГПу — Богданову и получив санкцию на отъезд в Москву, Ким заявил Хироока, что согласен принять это предложение. После чего Хироока вручил ему 2.000 рублей золотом на расходы по поездке. Накануне отъезда Ким посетил японское генеральное консульство, где получил охранную грамоту.
Кима приняло доверенное лицо Ватанабе Вакаса — секретарь консульства (во время интервенции ходил в офицерской форме). Вакаса заявил, что Ватанабе в вопросе внедрения в органы ОГПу возлагает на Кима большие надежды.
До Читы Ким ехал самостоятельно, а в Чите встретился с Отаке, который ехал через Манчжурию. Далее до Москвы они следовали вместе.
Остановились в Москве вначале в помещении гостиницы «Княжий двор». Затем по поручению Отаке Ким купил квартиру на Трифоновской улице (возле Лазаревского кладбища), где и стал проживать.
При отъезде еще во Владивостоке Богданов в беседе с Кимом заявил, что в Москве с ним будет установлена связь представителями ОГПу. Действительно после своего прибытия в Москву, из ОГПу ему позвонили по телефону и предложили явиться к Большому театру. В назначенное время состоялась встреча, на которой Ким восстановил связь с 5 контрразведывательным отделением ОГПу. Представитель ОГПу, с которым он начал работать являлся оперативным работником Шпигельглазом.
Работая в качестве секретаря Отаке, Ким одновременно поддерживал негласную связь с ОГПу. В целях завоевания авторитета и доверия перед последними по предварительной договоренности с Отаке, он представлял в ОГПу освещение его деятельности.
Преследуя цель внедрения в органы ОГПу, он с согласия Отаке выдал ряд его связей: Попова М. Г., впоследствии расстрелянного за шпионаж; Шенберга бывшего секретного сотрудника КРО, двойственную роль которого Ким «разоблачил» перед органами ОГПУ; японского коммуниста Ко-дама, бежавшего в Японию через финляндскую границу и пр. Все это предпринималось по согласованию с Отаке для того, чтобы создать благоприятные условия и предпосылки внедрения Кима в аппарат ОГПу.
Впервые с Кимом, как с агентом японской разведки была установлена связь в 1925 г. полковником Сасаки Сейго, прибывшим в Москву после возобновления дипломатических отношений Японии с СССР. Он в то время являлся 2-м секретарем Японского посольства. С ним Ким впервые встретился и впоследствии систематически виделся на квартире Отаке. Сасаки первое время особенно интересовался вопросом отношений Кима с ОГПу и подробно расспрашивал о том, как идет его продвижение.
