А. Е. Куланов — российский востоковед, писатель, исследователь жизни и деятельности Кима, считает, что судьба этого человека содержит много загадок. С этим сложно не согласиться. Во время войны Ким работал переводчиком в спецпропагандистской организации НКВД в Куйбышеве, оставаясь заключенным. В конце 1945 г. его дело было пересмотрено, срок наказания сокращен до уже отбытого. 29 декабря он был освобожден.
Кроме того, в феврале 1959 г. он был реабилитирован. Необходимо отметить, что проходившая в это время реабилитация была не пустой формальностью, как в 1990-х годах, а детальным изучением всех обстоятельств дела.
Дело Мельникова. В начале 1937 г. был разоблачен еще один резидент японской разведки. 28 апреля Н. И. Ежов сообщил И. В. Сталину о полученных им материалах в отношении заведующего службой связи ИККИ Б. Н. Мельникова, члена ВКП(б) с 1916 г., которые указывали на его причастность к шпионской деятельности в пользу Японии и приверженности к троцкизму. Он просил разрешение на арест Мельникова. Сталин санкционировал эту просьбу, написав резолюцию: «Мельникова и "окружение" надо арестовать»
[335].
2 июня 1937 г. Сталину из НКВД СССР был направлен протокол допроса Бориса Николаевича Мельникова бывшего заведующего Отделом Службы Связи Коминтерна. По его показаниям он быт завербован японцами в 1918 г. и с 1924 г. вел активную шпионскую работу в пользу японской разведки. Будучи руководящим работником НКИД, Мельников снабжал японскую разведку шифрованными телеграммами, секретными материалами по рыболовной конвенции и японским концессиям.
За время своей работы в качестве заместителя начальника Разведупра штаба РККА, Мельников выдал японской разведке агентуру Разведупра по Манчжурии, Китаю, Германии, Чехословакии и Ирану
[336].
По показаниям Б. Н. Мельникова от 16–17 мая 1937 г. проходили шесть человек
[337]. После перепроверки его показаний ставился вопрос об аресте этих лиц
[338].
Мельников
[339] показал, что в плен к японцам он попал в октябре месяце 1918 г. Его взяли в тайге, примерно в 200 километрах от города Зеи Амурской области, куда отступали части Красной армии. В то время он служил в качестве старшего адъютанта Сибирского верховного командования. Вместе с ним попали в плен: Вележев Сергей Григорьевич; Кларк Павел Иванович и его сын Павел; Фрид (зять Кларка); два брата Матвеевы Николай и Евгений; трое рабочих фамилии, которых он не помнит и его брат Владимир Мельников.
В плену они пробыли два с половиной месяца — с конца октября 1918 г. по начало января 1919 г. После взятия в плен всех их повезли в гор. Зея и некоторое время содержали при штабе полка. Затем отправили в гор. Хабаровск, в штаб дивизии, где всех их японцы завербовали. О процессе вербовки они все делились между собой и решили для того, чтобы освободиться из плена, надо дать согласие на сотрудничество с японской разведкой.
Вербовал всех адъютант штаба дивизии Ямазаки. Он отобрал подписки, которые были написаны по-японски. Устно она была переведена на русский язык. Смысл ее сводился к тому, что вербуемый обязался работать в пользу японцев. Подписывались все своей настоящей фамилией. Ямазаки дал задание Мельникову поехать во Владивосток, связаться с местной нелегальной партийной организацией и освещать ее. Это задание он дал потому, что он знал, что Мельников коммунист. Ямазаки предложил не говорить никому о его пребывании в японском плену, а после установления связи с Владивостокской партийной организацией явиться к японскому консулу во Владивостоке и сообщить ему, что пришел от адъютанта штаба дивизии Ямазаки за получением указаний.
Мельникову было выдано удостоверение от штаба дивизии, в котором было указано, что все его документы отобраны штабом дивизии. На самом деле никаких документов у него при взятии в плен не было и это удостоверение по существу являлось фиктивным. Денег Ямазаки не дал, у Мельникова были свои, которые не были отобраны.
Во Владивостоке Мельников пробыл 6-10 дней. Все это время он жил на вокзале, иногда в ночлежке. Никакой связи с парторганизацией не устанавливал, потому что хотел выехать в Китай, куда вскоре и уехал. В Китай Мельников выехал нелегально на пароходе «Тверь» при помощи матросов. Был в Чифу и Циндао, где пробыл недолго, оттуда поехал в Ханькоу к своему дяде Мельникову Дмитрию Михайловичу, управляющему торгового дома Литвинов и К°.
После того, как дядя устроил Мельникова в гостинице, на другой день они решили пойти вместе к русскому консулу. Мельников должен был раскаяться во всех своих «грехах» (имелась в виду его советская работа) и на этом основании просить оставить его в Ханькоу и не направлять на территорию занятую войсками атамана Семенова. После предварительного разговора дяди с консулом, они пошли к нему. Консулу Мельников дал подробное показание о своей Советской деятельности и изложил ему свою просьбу. Через два дня он написал прошение, где указал, что был советским деятелем, что он заблуждался. Прошение кончалось просьбой об оставлении в Ханькоу.
Дядя, которому Мельников передал прошение, обещал собрать о нем хорошие отзывы, а также написать их и от своего имени. Со слов дяди было известно, что в Ханькоу жила семья Наквасиных, которая положительно отзывалась о Мельникове. С Наквасиным Мельников учился в реальном училище в Троицко-Савске. В бытность его председателем Троицко-Савского Совета семья Наквасиных обратилась к нему с просьбой выдать этой семье разрешение на выезд в Китай, что он и сделал.
Примерно в 20-х числах марта дядя сообщил, что посол отказал в прошении. Было решено отправить Мельникова под конвоем во Владивостокскую тюрьму. На следующий день за ним пришел русский полицейский, который доставил его в Шанхай, там он был заключен в тюрьму. Из Шанхая через несколько дней был доставлен во Владивостокскую тюрьму, где просидел 10 месяцев — с 1 апреля 1919 г. по 31 января 1920 г.
