В комнате стоял потертый диван, а рядом столик, весь в пятнах, на котором громоздились стаканы, чашки из-под кофе, компакт-диски, пустые футляры от DVD. Похоже, все это валяется тут с прошлых выходных, когда ребята «разогревались» дома, прежде чем отправиться в ресторан или бар. Плакаты и фотографии LL Cool J, Malcolm X, No Sell Out, Gang Starr, репродукция с картины маслом – Мартин Лютер Кинг – все это висело по стенам. Контраст был велик между картинками и обшарпанными футлярами от CD с записями Iron Maiden и Pantera, которые, казалось, боролись за внимание со звездами хип-хопа. Во всяком случае, ничего подобного Линн не ожидала обнаружить дома у среднестатистического полицейского.
Будучи лишенной предрассудков, Линн все-таки отметила, что никакой женщины в жизни Эрика не было последние годы. Впрочем, она была убеждена, что женщины, многие и не раз, приходили и уходили из этой квартиры. Но ни одна не оставила следов. Здесь не было ничего, что не являлось бы выражением личности Эрика. Обстановка квартиры выглядела не слишком продуманной. Скорее это был склад вещей, куда их обладатель время от времени наведывался, чтобы переодеться, потусоваться и поспать – последнее включало в себя и сопряженную со спаньем деятельность. Эрик вернулся из кухни с чем-то, что было подозрительно похоже на энергетик с водкой – ярко-синее содержимое и долька лимона, засунутая в стакан с целью сделать коктейль более симпатичным. Она покачала головой.
– А обычная чашка черного кофе исключена совсем?
– Это почти то же самое, только вкуснее. А от таурина можно взбодриться.
– Что это еще за такое? Если что-то противозаконное, то я лучше откажусь.
Он усмехнулся.
– Ой, анархистка, которая беспокоится о законности! Можешь быть спокойна, таурин есть во всех энергетиках. – Они сели на диван, пригубили коктейли. Она увидела, что пятна от земли на коленях не исчезли, хотя она честно пыталась их счистить в туалете. Но хотя бы руки были чистыми. Сладкий напиток согревал. Они молча смотрели друг на друга. Эрик, как бы по долгу хозяина дома, убрал со столика несколько футляров с пластинками и сложил журналы аккуратной стопкой, прежде чем исчезнуть в ванной.
Она колебалась. Слушала, как он возится в туалете. Потом включила камеру на своем мобильнике. Несколько секунд тихонько постояла, прислушиваясь. Потом подкралась к компьютеру Эрика, служебному, надо полагать, стоящему в углу комнаты. Навела камеру и сфотографировала его данные вместе с паролем, которые были приклеены прозрачным скотчем на мониторе.
Глава 20
Рикард беспокойно ходил по своей квартире в Гамла Стане. Простенькая, но приятная муниципальная квартира на самом верхнем этаже. В соседнем переулке было почти темно, если не считать слабого света фонаря. Он заметил жирное пятно на брюках – последствия того, чем они с сыном занимались после обеда в Историческом музее: пекли хлеб эпохи викингов. В результате – пятно от масла, смешанного с медом. Печь хлеб викингов было их с Эльвином многолетней традицией. Если не считать пятна на брюках, вечер с сыном прошел спокойно, хотя ему и было трудновато расслабиться. Сначала это заявление о расизме, поданное на Эрика, о котором позвонила Луиса. Потом, когда Эрик позвонил и рассказал о находках Марии, возникло подозрение, что это заявление могло быть просто отвлекающим маневром со стороны Ахмеда. Его попыткой вынудить их к отступлению.
Рикард не находил себе места, сделав еще один круг по гостиной. Не знал, что и думать. Отпечатки пальцев и ладони были, разумеется, подозрительны. Плюс нежелание Ахмеда помогать им. Но с подобным он сталкивался и раньше. Вроде бы явные, хотя и косвенные доказательства, которые потом оказывались совершенно не тем, о чем они вначале думали. Он поклацал по клавишам стоящего в углу компьютера и вошел в интрасеть. Эрик был прав. Да, были заявления о сексуальных домогательствах. Но они все закрыты или прекращены. И все старые. За последние двенадцать лет, когда Ахмед работал в университете, не было ничего. Ему надо будет позвонить завтра утром Линн и спросить, может быть, она нашла что-нибудь, что могло бы укрепить подозрения по отношению к Ахмеду. Ждать больше нельзя. Его пора вызывать на допрос. Почему он был в квартире? Были ли у него с Анной интимные отношения? Может быть, случилась драма на почве ревности, закончившаяся убийством? Им нужны ответы.
Несмотря на мысли, беспрестанно бродившие в его голове, оставалась надежда, что он не показался сыну отсутствующим или погруженным в себя. Они с Эльвином говорили о детском саде, о том, каково это – пойти в школу, найти новых друзей. О беспокойстве, что в садике сын был самым большим и старшим, а в школе может оказаться самым маленьким. Потом Эльвин услышал музыку, доносившуюся снизу, с улицы. Какой-то заблудившийся уличный музыкант, не разбирающийся в экономике. А то бы он играл на заполненной туристами улице Вэстерлонггатан, а не в их пустынном переулочке. Но музыкант не сдавался, несмотря на отсутствие публики. А значит, и заработка. Рикард с Эльвином сидели на подоконнике и смотрели на него из открытого окна. Эльвин ему помахал.
В музыкальном отношении можно было бы желать и лучшего исполнения, но вот выбор мелодий был хорошим, особенно финал с песней Боба Дилана «All Along the Watchtower». Рикард, правда, предпочел бы версию Джими Хендрикса, или еще лучше, американскую версию панк-группы TSOL. Он дал Эльвину банкноту в пятьдесят крон, чтобы бросить музыканту. В пластмассовый пакетик к деньгам положили несколько мелков, для тяжести. Потом они ели суши и смотрели «Звездные войны». Сначала он, правда, попробовал показать фильм про Муми-тролля, но Эльвин отказался смотреть фильм для «малышни». Потом Рикард понял, что в «Звездных войнах» гораздо больше сцен жестокости и насилия, чем сохранилось у него в памяти. Но вроде обошлось, хотя Эльвин и проснулся среди ночи, задав вопросы, а делает ли лазер больно «по-настоящему» и кем на самом деле был магистр Йода. К счастью, сынишка успел уснуть прежде, чем Рикард придумал ответ. Дети теперь стали более закаленными, чем когда они могли смотреть фильмы только в кинотеатрах.
В слабом свете спот-лампы он сидел и просматривал свои пластинки. В его собрание винила входило более шести тысяч штук. Но он не искал чего-то спокойного, что подчеркивало бы атмосферу, создаваемую желтыми фонарями за окном. Это не было его способом «расслабиться и отдохнуть». Нет, он выбирал между группами «Crass» и «Zodiac Mindwarp»
[49]. Обе группы принадлежали к той категории, которую его бывшая жена описывала так: «артисты, о которых слышали, наверное, всего пара человек во всем мире». Другими словами, их музыка была просто никому не нужной дрянью. Это было лишь одной из вещей, по которым у него с женой резко расходились мнения. Справедливости ради стоит добавить, что на самом деле в ссорах с женой речь шла о том, сколько места занимают пластинки, а не о музыкальных достоинствах исполнителей. Аргументы в пользу потенциальной ценности коллекции никак не могли убедить ее в том, что их место было в квартире, а не в подвале.
