Эрик задумался.
– Не исключено, что он говорит правду. Хоть мне он и не нравится, но то, что он говорил, звучит довольно убедительно. Он бывал у Анны раньше, а она бывала у него дома. Он сидел на лестнице. Ждал ее, хотел выговориться. Это было рано утром в воскресенье. Но так и ушел ни с чем. Анна не пришла.
Рикард подул на кофе.
– Или не могла открыть.
– Да. Слишком много случайных совпадений. Но он обещал приехать на патрульной машине сюда, на допрос по всем правилам. Похоже, что готов помочь. Если, конечно, не устраивал театр.
Эрик вылил в себя остатки кофе и обвел глазами голые стены кабинета.
– Чтобы Ахмед имел что-то общее с нацистским сайтом – это ведь совершенно невероятно, а?
– Может быть, это две совсем разные вещи? И все-таки я с тобой согласен: невероятно, чтобы и наше убийство, и нацисты были связаны с сайтом Love Dollz.
Телефон Эрика опять зазвонил.
– Твою мать! Да быть такого не может! Я ж только что с ним говорил!
Рикарду были слышны короткие инструкции. Они упустили Ахмеда. Он их обманул. Эрик был вне себя.
– Обмишурил нас, как младенцев! Вышел через черный ход и исчез. Хотя знает ведь, что мы будем его искать!
– Тогда это точно он. Я объявляю его в розыск. Сразу же. Можешь запросить пеленгование его мобильника?
Эрик исчез в коридоре. Рикард крутанулся на стуле. Несмотря на весть о бегстве Ахмеда, ему не удавалось отделаться от мыслей о нападении у кафе. Было ли оно направлено конкретно на Линн? Ведь о том, что она больше не активна в «Антифашистах», им было известно только с ее слов. И Луиса тоже отрицала возможность ее контактов с АФА. И все же. Ведь даже если Линн на самом деле прервала все контакты со своими бывшими друзьями, то оставалась возможность, что «Патриотический фронт» вдруг припомнил нанесенный ею вред и решил отомстить. Эрик вернулся с мобильником в руках.
– Не день, а сплошное невезенье. Полиция пригорода Накки не обнаружила никаких следов черной «Ауди». Впрочем, я не особенно и надеялся. – «Раз удрали от меня, значит, удерут от кого угодно», – подумал он. – А эстермальмская полиция Ахмеда не видела. Он ведь не такой дурак, чтоб поехать прямо домой. Так что твой вопрос, что общего у него, «Патриотического фронта» и секс-сайта, остается открытым. Если вообще там есть какая-то связь.
Рикард барабанил пальцами по столу.
– Будем надеяться, что скоро узнаем. Логины, которые Линн анализировала на ноутбуке Анны, доказывают, что та имела дело с сайтом Love Dollz. Когда Линн почувствует себя лучше, то поищет там следы людей из университета. Если она уже этого не сделала.
– Она нашла логин Ахмеда?
– Нет, я не хотел ей говорить. Она должна работать абсолютно без наводок с нашей стороны, совершенно самостоятельно.
Линн села в больничной койке с мобильником в руке. Помахала через открытую дверь маме и Луисе, которые уходили, и начала читать эсэмэс от Рикарда. Поняла, что он обеспокоен и боится, что атака была нацелена именно на нее. Что она что-то скрывает. Но она действительно никогда не слыхала ни о каком Михаэле Коскинене. Зато много слышала о «Патриотическом фронте». Опять всплыло название этой организации, созданной на обломках «Ново-арийского братства». Казалось, что «Патриотический фронт» был просто продолжением той организации, которую она разгромила десять лет назад. Тех, кто был ее главным противником в старой жизни.
Но с какой стати они бы вдруг решили напасть на нее много лет спустя? Это уж чересчур. Хотя, конечно, ненависть могла тлеть долго, а желание отомстить никогда и не угасало. Она помассировала виски. Болеутоляющие таблетки приводили к тому, что она не могла мыслить так четко и быстро, как ей хотелось. Мозг был похож на «тупой» компьютер, который больше не способен к быстрым связям и ассоциациям, как она привыкла. Но она понимала, что все могло кончиться гораздо хуже. Мозг – этот ее жесткий диск – мог быть просто уничтожен. А она умереть. Но почему?
Усилием воли она попыталась вернуть мысли на правильный путь. Не могла ли она оставить следы, когда проникла на сайт Love Dollz, в его базы данных и логины? Но при чем тут «Патриотический фронт»? Или они начали брать задания по устранению неугодных? И все-таки должна была сработать какая-то система тревоги, предупредить о взломе, а следовательно, кто-то начал действовать. Этого она не предусмотрела. Она думала, что они просто заявят в полицию о взломе сайта, а это не станет для нее проблемой, потому что она на этот раз работала на полицию. Ей и в голову не приходило, что напасть могут лично на нее. Значит, ее воспринимали как настолько серьезную угрозу, что даже начали стрелять. Попытались напугать ее и вынудить к пассивности. Если речь не шла о мести за вообще совсем другие дела. Глаза сузились до щелочек, Линн сосредоточила взгляд на пятнышке, украшавшем белую стену палаты.
Если «Патриотический фронт» усвоил преподанный им урок, то они должны бы знать, что тактика запугивания по отношению к ней приносит прямо противоположный эффект.
Она села на край больничной кровати и написала короткую записку сменной медсестре. Пора поблагодарить за помощь и выписываться из отделения. Она вытащила из руки иглу капельницы, бросила длинную белую больничную рубашку на постель, достала из шкафчика в палате и надела свою собственную одежду, умылась над умывальником. С рюкзаком в руке спустилась на первый этаж и прочла надписи на указателях. Библиотека с компьютерным залом. В зале, где стояли компьютеры, сдаваемые в пользование, было почти пусто. Но на всякий случай она выбрала комп в самом дальнем углу.
Подсоединилась, открыла окошки с сайтами и стала пересматривать один за другим, чтобы получить хотя бы обобщенное представление о ситуации. Вот сайт «Патриотического фронта», рядом она вывела защищенный сайт «Антифашистов», с новыми коммюнике, к которым она все еще имела доступ, и так называемый «новостной» сайт под названием «Скрытая правда». «Патриотический фронт» отражал в своем кривом зеркале положение в мультикультурной Швеции. Она пробежала глазами страницы, но поняла, что вынуждена сдаться. Мысли становились все более расплывчатыми и туманными. В последней попытке найти что-нибудь о Коскинене она вернулась на интрасеть полиции, снова вошла с данными Эрика, которые она сфотографировала у него дома, и запросила данные расследований правого экстремизма.
И вдруг увидела.
Имя.
Как порыв штормового ветра пронесся в голове. Под рубрикой «Патриотический фронт» – главный подозреваемый, следователь поставил звездочку над именем в обновленных материалах расследования.
Имя это было Йорген Кранц.
Ее всю передернуло. Давненько она не видела его имени. Думала, что все осталось позади. Что ей больше никогда не придется встретиться с этим человеком. Подвергнуться угрозам, которые стали еще серьезнее, чем раньше.
Опустились руки. Чувство безнадежности быстро превратилось в гнев. Она-то думала, что он вышел из игры. Как лидер «Ново-арийского братства» он больше всех пострадал от той акции, которую провела она и ее друзья по АФА. Они извлекали на свет божий документы и видеоклипы, раскодировали мейлы, и этого оказалось достаточным для обвинительного приговора суда ему лично и остальным членам арийского братства. Она помнила, что он пострадал особенно сильно. Увольнение с работы. Развод. Тюремное заключение. Она с трудом припоминала детали. Потому что примерно в то же самое время ее арестовали за то, что она взломала радиочастоту диспетчерской, следила за переговорами полиции во время манифестации нацистов в стокгольмском пригороде Салем и передавала данные антифашистам.
