В любом случае к черту высший свет. Ну к черту его половину как минимум.
По просьбе Одетты Селина напудрилась пыльцой, сделанной из перетертого жемчуга, нанеся ее на щеки и зону декольте.
– Просто так надо, – сказала Одетта, как будто ее слова имели какой-то смысл.
Каждый раз, когда Селина наклонялась или тянулась, чтобы что-нибудь взять, она слышала, как изумрудные бусины на баске звякают. Она затянула свой корсет так туго, как только смогла, и все равно зеленая ткань на ее груди держалась на честном слове. К концу вечера грудь, скорее всего, разорвет корсет, что навлечет немало внимания и позора. Хотя также поможет Селине удостовериться, что ей нет места в светском обществе, четко и окончательно. В том самом обществе, в котором она и без того чувствовала себя не особо уютно.
Однако если учесть, как проходил этот вечер, вероятно, ее неурядица окажется далеко не самым скандальным событием.
В тот момент, когда Селина и Одетта вошли в сияющее фойе великолепного дома, шампанское уже лилось рекой, доставаясь всем, кто желал (и не желал) участвовать в пиршестве. Несколько часов спустя знатные персоны высшего общества Нового Орлеана уже знатно опьянели. Несколько парочек уже исчезли за изгородью огромного лабиринта в поисках темных уголков, где никто не услышит их страстный шепот.
Селина поправляла свой изумрудный наряд с глубоким вырезом, тщетно пытаясь натянуть его повыше.
– Прекрати дергаться, mon amie. Так ты лишь больше привлекаешь внимание к своей роскошной ложбинке и голой коже, – сказала Одетта, стоя рядом с Селиной, ее длинное платье из легкой ткани цвета лаванды ниспадало с плеч, а ее волосы были собраны на голове в косы и украшены блестками. Наряд в стиле эпохи Регентства имел что-то схожее и с греко-римской модой. Тончайшая многослойная ткань, окрашенная в пурпурный оттенок, покрывала ее грудь и тянулась вниз по спине. На талии у нее сиял золотой пояс, вдохновленный греческой Ипполитой, королевой амазонок.
– Мне плевать на ложбинку и голую кожу, – проворчала Селина. – Но не плевать на то, что моя грудь может выскользнуть из платья на вечеринке, где полно сатиров.
Одетта рассмеялась, раздувая веером из слоновой кости свои каштановые кудри.
– Если такое произойдет, к концу вечера у тебя будет с десяток предложений руки и сердца.
– У меня нет ни малейшего желания становиться мадам Козихой, – шмыгнула носом Селина. – Кроме того, я чувствую себя как палка ветчины, набитая для праздничного стола.
Смех Одетты взвился к усеянному звездами небу.
– Один бокал шампанского – и ты уже веселее, чем сам Бард. – Она наморщила свое милое личико, с теплом взглянув на Селину. – Пока я не забыла, тебе безумно идет этот цвет. Он божественно сочетается с твоими глазами.
Ее слова заставили Селину вздрогнуть. Ее мучитель в ту ночь на темной улице использовал это слово. Божественно. Имея в виду «сродни богам». Она определенно не чувствовала себя «сродни богам» сегодня.
– Мне следовало нарядиться деревом, – сказала Селина сухо. Когда ее взгляд пробежал по изгороди, она заметила еще одного сатира, его козлиные уши торчали над головой, а хвост из шерсти и перья топорщились сзади на габардиновых брюках.
Раздражение зарокотало у Селины в груди.
– Хоть кто-нибудь из этих идиотов вообще читал пьесу? Одетта задорно загоготала, откидывая вьющуюся у ее ног фиолетовую мантию.
Знакомая фигура привлекла внимание Селины на другой стороне дороги. Ее сердце пропустило удар, когда пара сапфировых глаз скользнула опасно близко к тому месту, где стояла Селина, а под ними красовалась милая, искренняя улыбка.
Пиппа Монтроуз пришла на soirée в наряде Титании, королевы фей, как решила Селина. Она прибыла под руку с тихим юношей тонкого телосложения и в огромных круглых очках, скорее всего, Фобосом Деверё.
К счастью, Пиппе еще только предстояло заметить Селину в шумной толпе.
Не задумываясь, Селина развернулась, поворачиваясь к Пиппе спиной, одновременно жалея, что не может раствориться в розовых кустах. Если Пиппа ее заметит, почти наверняка начнет задавать вопросы. Подруга отправила два сообщения в гостиницу только за сегодняшний день, в обоих требуя разъяснений относительно благополучия Селины. После обеда Пиппа даже прибыла в «Дюмейн» лично, надеясь узнать, как у нее дела. Селине удалось избежать всех встреч, соорудив целую сеть безобидного вранья, чтобы Пиппа оставалась как можно дальше от нее, несмотря на то, что это могло плохо сказаться на их дружбе.
Лучше уж Пиппа будет считать себя брошенной, чем окажется в поле зрения убийцы.
– Нам нужно уйти, – прошептала Одетте на ухо Селина в тот самый момент, когда очередная порция развеселенных гуляк подхватили под руки молодого человека и продолжили ликовать, точно его лошадь только что выиграла приз Дерби
[125].
Одетта склонилась ближе, с беспокойством посмотрев на Селину.
– Я думала, ты хочешь встретиться с Бастьяном. Что-нибудь не так?
– Все так. – Селина пыталась выглядеть непринужденной. – Просто уже прошло три часа с тех пор, как мы прибыли. Если бы он собирался показаться здесь, то уже бы прибыл.
Одетта вскинула руку к небу, отмахиваясь от слов Селины, драгоценные украшения на ее пальчиках заблестели. Они однозначно были настоящие и дорогие.
– О, чепуха, он всегда опаздывает на подобные мероприятия. Этот гаденыш любит привлекать к себе внимание.
Несмотря на убедительный тон Одетты, внутри Селины зародились сомнения. Мэделин и Гортензия прибыли вскоре после Селины и Одетты, наряженные как небесные феи, и их темные плечи переливались золотом. Следом за ними показался Бун, разодетый в белое с ободом нимба на голове. При виде его Селина едва сдержала хохот.
Она собиралась вновь возразить, когда Одетта помахала рукой над головой, расплываясь в улыбке.
– Найджел! – Одетта схватила Селину за руку и потащила за собой.
Прямо туда, где стояли Пиппа и Фобос, беседующие с crème de la crème
[126] города-полумесяца.
– Одетта, – ахнула Селина, пытаясь высвободиться из уверенной хватки.
Влажная духота ночи и повсеместные возгласы фестиваля сумели заглушить возражения Селины. Найджел встретил их на полпути, следом за ним вальяжно шагали два человека, чьи лица скрывали маски. Его высокая фигура возвышалась над толкающимися и носящимися людьми. Как и большинство гостей мероприятия, Найджел воспользовался blasй
[127] методом в выборе наряда, удовлетворившись тем, что нацепил пару веток на руки, так что листья вились вокруг него и производили достаточно скучный эффект, если не считать лавровой короны у него на лбу.
