– Вы можете помочь мне… забыть?
Никодим твердо кивнул.
– Для этого достаточно всего мгновения. Вы ничего не почувствуете, и для вас это не будет иметь никаких болезненных последствий. – Он говорил так, словно приглашал ее на пикник на лужайке во дворе своего поместья.
Селину это выводило из себя.
– И как же вы объясните эту внезапную выборочную амнезию?
– Я не храню секретов от своего племянника. Себастьян будет знать, что это ваш выбор. И, соответственно, он будет уважать его.
Музыка стихла, танцующие в бальном зале медленно остановились. Мысли неслись, как ураган, но Селина наигранно засмеялась, захлопав в ладоши вместе с остальными, аплодируя завершившейся песне.
Дядя Бастьяна обладал талантом забирать чужие воспоминания.
Одна лишь мысль об этом напугала Селину, напугала больше, чем все, что он сказал до этого. Она решила сменить тактику, ведь если она солжет о своем намерении покинуть Новый Орлеан, что помешает ему стереть ее память щелчком пальцев? Более того, если она после этого «исчезнет», никто даже не станет задавать вопросы о ее отсутствии, считая это ее решением. Она останется одна и ни с чем снова.
Нет. Безопаснее будет договориться о возможности остаться в Новом Орлеане.
Селина приняла протянутую руку Никодима и отправилась вместе с ним на другой конец бального зала, раздумывая над новым планом.
– Месье граф, я должна извиниться. Когда я сказала, что лучше мне будет покинуть город, я имела в виду, что это будет самым рациональным решением. – Она сделала паузу. – Однако, как вы уже сами заметили, мои эмоции являются моей слабостью. Я понимаю, что полюбила Новый Орлеан, и не желаю его покидать. – Она вздрогнула, как будто страх охватил ее плечи. – Но у меня нет никакого желания отказываться от своих воспоминаний, а также я не хочу вступать с вами в борьбу. Поэтому у меня есть предложение… если вы позволите мне остаться.
Граф скрестил на груди руки, по его лицу невозможно было догадаться, о чем он думает.
– Вы не станете вынуждать Себастьяна делать выбор между нами двумя?
– Бастьян уже потерял большую часть своей семьи, – сказала Селина. – Поэтому я отвергну его, как вы и попросили.
Никодим долго молчал.
– И что же хотите взамен за то, что отвергнете моего племянника?
– У меня будет три просьбы, – Селина надеялась, что ее жадность убедит его в ее честности. – Я хочу обустроенную pied-а-terre
[151] в центре. А также магазин платьев рядом, чтобы я могла зарабатывать на жизнь.
– А третья просьба?
Селина посмотрела в его янтарные глаза, борясь с желанием высказать всю правду.
– Я хочу лично объяснить все Бастьяну, чтобы рядом не было никаких ваших последователей и шпионов.
– С чего вы взяли, что я соглашусь на такую сентиментальную просьбу?
– Потому что, несмотря ни на что, я вам нравлюсь, месье граф, – ответила Селина, не моргнув. – И вы любите своего племянника. Бастьян ваша слабость. Готова поспорить, вам не хочется причинять ему боль.
Очередная эмоция на его лице, которую Селина не может прочесть. Молчание растянулось на несколько минут.
– Когда вы желаете поговорить с Себастьяном?
Вот самый главный вопрос из всех, что он пока задал. Селина сохранила непринужденный вид, когда ответила:
– Полагаю, это зависит от того, когда вы желаете, чтобы все закончилось.
– Тогда сегодняшним вечером?
Именно на это она и рассчитывала.
– Если желаете, месье граф.
Никодим одарил ее мрачной улыбкой.
– Любовь и правда слабость. – Он склонился над ее правым ухом. – И вы мне и правда нравитесь, Марселина Руссо. Особенно когда делаете так, как я хочу. – Угроза в его словах заставила кожу Селины покрыться мурашками, точно по ней побежали пауки.
Селина улыбнулась, чтобы скрыть свой страх.
– Я поняла.
– Себастьян встретит вас на террасе через двадцать минут.
Две стороны одной монеты
Аромат умирающих цветов просачивался сквозь открытые двери, ударяя в нос Селине. Он напоминал ей о торговце пралине, стоящем на углу улиц Бурбон и Тулуз каждую субботу, о рождественских колокольчиках на его запястьях и щиколотках и самодельной трубке, торчащей из его рта. Под светом луны балюстрада из травертинового камня сияла бледно-розовым оттенком, а прожилки в камне напоминали кровь. Лозы бугенвиллей и бегоний обвивались вокруг бордюра террасы, на их лепестках поблескивала роса.
Стоя в этом красивом месте, Селина раздумывала над своим следующим шагом.
Она удачно заполучила то, чего желала больше всего: встречу наедине с Бастьяном. Однако благодаря стараниям графа рассорить их после смерти Найджела Селине лишь предстояло поделиться с ним своими догадками относительно зацепок, выписанных на меловой доске Майкла.
«Пойдем со мной в сердце Шартра».
По крайней мере, скорее всего, ей удалось разгадать, где обитает убийца. Однако что делать с этой информацией, пока Селине было неясно. Она подумала о том, чтобы поговорить об этом с Майклом, но он уже отказался однажды ей помогать, а городская полиция Нового Орлеана до этих самых пор терпела крах в своих попытках поймать демона из Другого мира.
Селина не знала, сколько времени даст ей теперь Никодим. Достаточно ли, чтобы заручиться поддержкой еще и Арджуна или Одетты? Вероятнее всего, недостаточно. Бастьян, может, и готов пойти против своего дяди, чтобы поймать убийцу Найджела, но глупо ожидать того же от остальных членов Львиных Чертогов, особенно учитывая их недавний разговор у полицейского участка несколько дней назад.
Неважно. Селина намеревалась использовать каждую секунду, что была в ее распоряжении наедине с Бастьяном, особенно если таким образом они смогут отыскать убийцу.
У балкона стояли еще несколько пар. Три молодые девушки собрались, чтобы посмеяться над вульгарными шутками. Их веселье немного подняло Селине настроение. Особенно ее порадовало, когда одна из них стала с азартом обсуждать костюм Одетты Вальмонт. Рассуждать, как скандальная возлюбленная Себастьяна Сен-Жермена осмелилась нарядиться в бриджи с открытым платьем, да еще и дополнить этот костюм мужским шейным платком.
Одна из девушек лукаво подмигнула.
– Как думаете, кто из них носит штаны в постели?
– Никто, если они делают все правильно, – ответила другая девушка.
– Zut alors!
[152] – задорно воскликнула третья.
Несмотря на все свои проблемы, Селина не могла не засмеяться. Она не соврала Никодиму, когда сказала, что ей здесь нравится. Новый Орлеан был миром контрастов. Город жизни и смерти. Несовершенная, но яркая картина.
