С улицы донеслось вызывающе громкое рычание мотора, смахивающее на рев байкерского мотоцикла. Звук приближался и стих прямо под нашим окном. Я весь напрягся и навострил уши.
– Прощевай, дорогуша! – послышался мужской голос. Ответа не последовало. Потом другой голос прокричал что-то, и сразу несколько человек заржали во все горло. Взревел мотор, громко взвизгнули шины, и машина умчалась.
Такие молодчики напоминали мне тараканов, которые при запахе еды впадают в ажитацию и лезут из всех щелей, – они носом чувствовали Рёко и увивались вокруг нее.
Внизу открылась стеклянная дверь, и на лестнице послышались шаги – на этот раз, против ожидания, твердые. Отворилась дверь. Из-за жары мы убрали висевшую у входа занавеску. В дверном проеме стояла Рёко.
Я мог вообразить всякое, но такое… Что у нее был за вид! Едва прикрытые задравшейся юбчонкой белые ноги в грязи. Колени содраны, грязь на них стала коричневой от крови.
Лицо тоже было грязное, но больше всего меня удивила грудь. На футболке у Рёко ножницами или ножом были вырезаны два кружка, из которых высовывались груди, тоже перепачканные грязью. Эту футболку купил ей я, когда получил бонус на заводе.
Рёко молчала. Пораженный увиденным, я встал, подошел к ней и спросил, быстро закрывая за ней дверь:
– Что они с тобой сделали? Как ты?
Рёко не реагировала.
– Тебя изнасиловали?
Она еле заметно кивнула.
В глазах у меня засверкали белые искры. Мысли спутались. Понадобилось изрядно времени, чтобы успокоиться, взять себя в руки и сказать:
– Хорошо хоть жива осталась.
Рёко медленно подняла голову и пробормотала себе под нос:
– Ну и что ты…
– Что?
– Я тебя терпеть не могу! – выкрикнула она мне в лицо и, увернувшись от моих рук, направилась к двери.
– Куда ты в таком виде?
Я бросился за ней, обхватил сзади, коснувшись рукой груди. Та показалась мне необычайно холодной.
– Ну что с тобой?! Объясни наконец. Что со мной не то, что ты бесишься?
– Отвяжись от меня! – Рёко вырвалась из моих рук и разрыдалась. – Ты меня достал! Достал, понимаешь?!
Опять истерика. Что с ней такое! Что я делаю не так?
Я с силой привлек Рёко к себе. Передо мной затряслись груди, которые напоминали два карикатурных глаза, выглядывавшие через дыры в футболке. Эта картина была как-то совсем не к месту.
– А ударить меня не сможешь!
Рёко что-то мучило. По всей видимости, она хотела заставить меня вернуться в Нисиогу. Но это уже перебор… Разве не так?
– Ненавижу! Ты ни черта во мне не понимаешь!
– Очень даже понимаю.
По крайней мере, теперь я понимал, что Рёко страдает. Понимал, как ей тяжко.
– Ой, не смеши! Понимает он! Ты бы хоть попробовал понять-то! Что ты носишься со мной как с маленькой, придурок? Вот, видишь? Твоя майка. Ты подарил. Я ее нарочно искромсала!
– Не беда.
Рёко фыркнула и снова ринулась к двери. Я кинулся за ней как одержимый, обхватил за талию – и тут заметил, что у нее под юбкой ничего нет.
– Пусти!
– Ты куда собралась?
– Тебе какое дело?!
– Есть дело!
Извиваясь всем телом, Рёко вдруг впилась зубами в мою руку. Совсем как дикое животное. Я на миг выпустил ее, она выскочила в коридор и бросилась вниз по лестнице. Шаги разносились по всему дому. Уйдет! Я помчался за ней.
Босиком Рёко выскочила на улицу и побежала к скверу. Я нагнал ее возле песочницы и крепко схватил за руку.
– А-а! Спасите! Помогите выбраться отсюда! – прокричала Рёко в тишину ночи. У меня перед носом будто раздвинули черный занавес.
Отсюда? Откуда? Из нашей с ней жизни?! Но почему?! Я ведь стараюсь изо всех сил, а ей все не так!..
Я повернул ее к себе; она уставилась на меня и снова заорала:
– Ты – полный отстой!
Я вспомнил тот день в Коэндзи и парня в солнечных очках. Теперь я – это он. Вот оно как…
– Ну давай, ударь меня!
Так хочешь? Получай! Разум отключился, и я отвесил Рёко пощечину.
– А-а! – закричала она. – И все?! Бей еще! Слабó? Не можешь даже толком ударить… Ну бей же! Можешь вообще убить! Не ударишь – я еще такое сделаю! И завтра, и послезавтра…
Вне себя от злости я ударил еще раз. Не сдерживаясь, что называется, от души. Правую руку пронзила острая боль. Черт! Рёко грохнулась на землю, как отброшенное полено. Лежала на боку и слабо стонала, жалко поджав перепачканные грязью босые ноги.
– О!.. Рёко! Ты как?!
Похоже, она не могла отвечать. Ударилась животом, когда падала. «Надо «Скорую», – инстинктивно мелькнула мысль. Присев на корточки, я приподнял ее и прижал к себе.
– Прости… – с трудом пробормотала Рёко. «Слава богу! Пришла в себя», – подумал я.
– Я тут полежу. Оставь меня, – послышался ее шепот. Поколебавшись немного, я осторожно опустил ее на землю.
– Больно?
– Ничего…
Мне показалось, что я просидел возле нее довольно долго – полчаса или даже час, хотя на деле прошло, наверное, всего минут пять.
– Отойди, – приказала Рёко. – Сядь на ту скамейку.
– Почему?
– Отойди… не надо меня жалеть…
Чуть помедлив, я подчинился.
Рёко медленно приподнялась, села, поджав под себя колени, но тут же подалась вперед и уткнулась головой в землю.
– Прости… – повторила она в такой позе. Острая боль ушла, Рёко успокоилась. – Хочу здесь побыть. А ты иди домой.
– Что ты говоришь! Разве так можно?
– Здесь, что ли, останешься?
– А как иначе? Извини… я тебя ударил.
– Не извиняйся! – твердо сказала Рёко и повторила еще раз: – Это ты меня прости.
Наступила долгая пауза. Я сидел на скамейке и смотрел на Рёко, которая все так же сидела, уперевшись в землю лбом.
Прошло еще порядком времени, пока она не сказала:
– Ты знаешь, какая у меня была жизнь? Я моделью работала, натурщицей, голая…
– Но это же было раньше.
– Совсем недавно это было. Женщинам верить нельзя. Они все грязные.
Рёко говорила и говорила, опустив голову, и разобрать ее слова было непросто.
– Таких грязных, как я, еще поискать. Так что я тебе не пара.
Так продолжалось еще долго. Наконец она подняла голову.
– Пошли домой.
Мы встали и пошли. Уже начинало светать.
