– Того… Что значит, того? Умерли? – Я чуть не кричал.
– Да, вроде.
– И жена, и ребенок? Оба?
– Да, говорят…
– Как? Почему? Их что, убили?
– Нет, говорили вроде самоубийство.
– Самоубийство! – Что же это такое?! – Жена убила ребенка, а потом сама?..
– Выходит, так.
У меня мелко задрожали колени. Что она такое говорит! В голове не укладывалось. Я будто лишился дара речи и застыл на месте. Такой силы был удар. У меня была жена, был ребенок. И они умерли. Неудивительно, что я лишился памяти. Произошло бегство в забвение.
– Брат, кажется, где-то работал. Он сарариман, не знаете? – прохрипел я, не узнавая своего голоса.
– Да вроде работал.
Значит, сарариман…
– А в какой фирме?
– Вот чего не знаю, того не знаю.
– Да-да…
Наверное, все-таки сарариман.
– Знаете, я тут недавно слышала такой разговор, что страшно стало.
– Страшно?..
– Ага! Про эту квартиру. Ведь ее сдают дешевле, чем остальные.
– Арендная плата ниже?
– Почти наполовину. Странная квартира, я вам скажу.
– Э-э…
Страх сковал, скрутил душу. Пропал голос.
– Говорят, она прямо тут и повесилась. На притолоке. Жена то есть. Да и ребенок тоже здесь умер. Рассказывали, «Скорых» понаехало… Жуть!
Я опустил голову, в поле зрения остались лишь носки моих ботинок. Вот она, реальность… Почему я должен в нее верить?
– Меня просто жуть от всего этого берет. Понятно, почему дешево, но от этого ведь не легче. Я вот думаю съехать отсюда. Подыскиваю сейчас что-нибудь подходящее.
Ага! Переезд! Я тоже смотался отсюда, съехал. Так ведь получается. А что, мне век надо было тут сидеть после того, что произошло?
– Вы говорите, жена покончила с собой… Почему? В чем причина?
– Понятия не имею.
Наконец я обрел дар речи и выдавил из себя:
– А куда мой брат уехал после этого? Не знаете случайно?
– Нет, не знаю, хотя… – Женщина призадумалась. – Хотя, когда мы сюда въехали, из корзинки для мусора, что стояла на кухне, вывалилась бумажка, на которой было наспех что-то написано. Вроде адрес какой-то.
– Что?! – Голова тут же поднялась, будто сама по себе. – А-а… она сохранилась?
– Ой, маловероятно.
– Не могли бы вы поискать? Это очень важно. Или, может, вы помните, что там было?
– Да куда там… Лучше пойду гляну. Я тогда подумала: а вдруг это важная бумажка, и он за ней потом явится. И вроде сунула ее в выдвижной ящик под мойкой. Подождите, вдруг она еще там…
– Очень прошу.
– Стойте здесь, сейчас поищу.
Женщина скрылась за дверью. Вот разговорились – оказалось, хороший человек, пусть и не очень любезная. Я стоял и молил бога: хоть бы нашла. Через приоткрытую дверь заглянул в комнату. Старые, почерневшие от времени балки, раздвижной шкаф, весь в бурых пятнах. Нужда чувствовалась во всем. Но я ведь тоже так жил.
– Нашла! – Женщина появилась на пороге и протянула мне помятый листок.
Это был не просто листок. Последний удар. В самое темечко. Перед глазами все словно заволокло туманом. Ноги затряслись по-настоящему. Развернув листок, я обнаружил на нем мой почерк. Никаких сомнений. Это мои кособокие иероглифы.
«Район Сумида, Кухиро, 5-10-4».
И всё. Больше на листке ничего. Сумида… Адрес ничего мне не говорил, но, судя по всему, именно туда я переехал из этого дома. Жаль, нет названия дома
[43]. Сразу не найдешь, придется поискать. Вот какие мысли кружились в голове.
– Желаю вам поскорее найти брата.
Это она сказала или мне послышалось? Стряхнув оцепенение, я увидел, как дверь передо мной закрылась, и остался стоять столбом в коридоре этого потрепанного многими бурями дома с зажатым в руке клочком белой бумаги.
Время, казалось, шло скачками. Его обрывки мелькали, точно световые вспышки в стробоскопе, скакали друг за другом. Следующий момент, открывшийся моему взору, – я медленно спускаюсь по лестнице. Осторожно, боясь оступиться.
Следующий кадр – иду по тротуару к станции.
Время вокруг меня нарушило ход.
Желаю вам поскорее найти брата.
Слова этой женщины, ее лицо казались чем-то призрачным, иллюзорным. Точно! Это брат! Ветвь нашего дерева, но не я. Вот почему я с такой легкостью лгал ей о брате. Хотя никакая это не ложь. Я иду по следу одного из близнецов. Так мой мозг спасается от реальности.
* * *
Я сидел на скамейке напротив станции «Табата» и думал. Итак, у меня были жена и ребенок. Жена убила ребенка и покончила с собой. Могло ли быть так, что эти две смерти не имели никакого отношения к мужу, то есть ко мне?..
Не могло. Если подумать, такое просто невозможно. Скорее напротив – весьма вероятно, что все это произошло из-за него, то есть меня. Само собой разумеется. Если муж ни при чем, жена бы ему что-нибудь рассказала, посоветовалась бы. На то он и муж. Почему же не обратиться к нему за помощью? А раз она этого не сделала и не нашла другого выхода, кроме как умереть, значит, к этому шагу ее подтолкнул муж.
Что же это? Отчаяние переполняло меня. Грудь налилась тяжестью. Казалось, она набита пропитанной водой ватой. Хотелось выкашлять из себя эту массу. Конечно, предчувствия у меня были нехорошие, но я и подумать не мог, что так обернется дело. Не в такое прошлое я хотел вернуться. Неужели я убийца?
Как умерла жена? Повесилась на притолоке… Как она умирала? Долго ли мучилась? Но самое главное – а самоубийство ли это? Может, это я ее убил?
Понятно лишь одно – мне ничего не остается, как забиться в какой-нибудь угол и сидеть там, съежившись, как серая крыса. Я долго сидел так, обхватив голову руками, глаза словно заволакивали мрачные тучи. В пробелах между ними солнечные лучи, как маленькие молнии, мерцали на асфальте, по которому проходило бесчисленное множество ног. Стоило зажмуриться, как за закрытыми веками начинали взрываться белые искры.
– Эй, послушайте! – послышался откуда-то сверху чей-то голос. Не обращая на него внимания, я продолжал сидеть, не шевелясь и не говоря ни слова. Тогда обладатель голоса бесцеремонно схватил меня за плечо и сильно тряхнул.
Я медленно поднял голову и вздрогнул, увидев перед собой полицейского в форменной фуражке и с грубым бесстрастным лицом.
– Что с вами? Вы так долго здесь сидите…
