Точно! Окружающий пейзаж что-то мне напоминал. Не так давно я уже стоял на этой тропинке. И в груди была такая же тревога; я стоял и вроде обдумывал какой-то мрачный план.
Явилось давно забытое ощущение, далекое, как сон. Ощущение, что все вокруг меня нереально. Такое же чувство посетило меня, когда я встретил Рёко. Тогда я услышал звук – точно где-то выдирали гвоздь из доски. Я застыл на месте. Сознание вдруг стало как бы отступать, удаляться от меня. Пот струился по всему телу, и в то же время я чувствовал, как холодеют ноги. Сразу потемнело в глазах. Надо взять себя в руки, иначе я свалюсь без памяти прямо на этом месте.
Мне удалось овладеть собой. Впереди я видел бамбуковую рощу. Небольшую, как мне сначала показалось, но, приблизившись, я понял, что ошибся. Роща оказалась не так уж мала. Стебли бамбука, росшего по обе стороны дорожки, смыкались над головой наподобие туннеля, когда я проходил под ними. В зарослях бамбука стоял скромный домик. И в этот момент что-то сдавило мне грудь.
В конце бамбукового коридора дорожка стала шире и продолжилась между двумя рядами невысоких деревьев, названия которых я не знал. Пройдя еще какое-то время между ними, я увидел впереди довольно широкую дорогу, по которой туда-сюда сновали автомобили.
На всякий случай я дошел до дороги, однако никаких домов там не оказалось. Опять я прошел мимо объекта своих поисков. Придется идти обратно. Не хочется, но ничего другого не остается. И в этот миг меня осенило. Инстинкт, что ли, подсказал или подспудная память включилась?
Домик в бамбуковой роще!..
Нехорошие предчувствия по большей части сбываются. Я стоял перед этим мрачным деревянным сооружением, и меня била дрожь. Возле маленькой двери, украшенной редкими клочками проросшего зеленого мха, пульсировали бледные пятна света, пробивавшегося сквозь смыкавшиеся над головой листья бамбука. На покривившейся от старости стене, обитой досками, резко выделялся единственный новый предмет – выкрашенная зеленой краской металлическая табличка с надписью: «Кухиро, 5-10-4».
Фамилия на табличке отсутствовала. Рядом с домом оказалось что-то вроде садика, хотя называть его так язык не поворачивался – он весь зарос сорняками. Судя по вмятинам от шин, здесь парковался небольшой автомобиль. Сорняков и на «парковке» было достаточно.
Вокруг стояла тишина, какая бывает в середине лета. Покой нарушали только цикады, обрушившие на меня свою «музыку». Их стрекотание становилось все громче и в конце концов переросло в многоголосый хор. Никогда не думал, что цикады могут так верещать. Просто невообразимо. Причем звук все нарастал, наполняя уши непрерывным громким звоном. Захотелось зажать уши. Долго слушать этот концерт было невозможно.
Надо издать какой-то звук, сказать что-то, чтобы услышать свой голос. Иначе, мне казалось, я провалюсь в дыру, ведущую в другой мир, откуда нет возврата. Услышав себя, я смогу сравнить и определить, как громко стрекочут цикады. Я уже собрался открыть рот – и замер. А ведь это ловушка. Стоит мне только попробовать что-то произнести, и у меня невольно вырвется вопль ужаса.
Я покрутил головой. В этом заброшенном месте, как на кладбище, где меня погребла цикадная какофония, по-прежнему не было заметно никаких признаков человеческого присутствия. Домик не походил на обитаемое жилище. Судя по всему, в нем никто не жил. Странное дело: хотя кое-что из увиденного здесь показалось знакомым, стоя у входа в это жилище, я совершенно не чувствовал, что вернулся домой. Я застыл на месте без движения. Никак не желавшие умолкать цикады не давали сосредоточиться; их назойливое стрекотание изматывало душу.
Ах да! Ключ! Еще неизвестно, мой это дом или не мой. Ведь, кроме клочка бумаги с адресом, который нашелся там, где я жил когда-то, ничего нет…
Рука, которую я сунул в карман, чтобы достать ключи, дрожала, подчиняясь чьей-то другой воле.
Сначала я нарочно поднес к замочной скважине на маленькой входной двери автомобильный ключ, хотя понимал, что он не подойдет. Теперь второй ключ. Дверь, отделанная декоративным шпоном с выщерблинами внизу, заржавевшая замочная скважина… Ключ, несколько месяцев провалявшийся в моем ящике на заводе, плотно вошел в нее. Дыхание перехватило, по всему телу пробежала дрожь, не имевшая ничего общего ни с отчаянием, ни с удовлетворением.
Ключ повернулся, послышался щелчок. Этот четкий звук будто развеял все мои сомнения. Замок открылся, а вместе с ним отворился и какой-то уголок моей души, остававшийся за семью печатями до этого самого момента. Что-то закончилось, и начиналось нечто другое. Опасное. От такого предчувствия я задрожал еще сильнее.
Дверь сама подалась вперед, приоткрывшись на сантиметр. Не пришлось даже поворачивать ручку. Я решительно распахнул дверь.
В доме было еще жарче, чем снаружи. На свободу вырвались и ударили в нос запахи плесени и какой-то тухлятины.
Сумерки заполняли дом, такие густые, что на расстоянии вытянутой руки было трудно что-то разглядеть. С порога казалось, что в доме темно, как в преисподней. Похожее чувство, наверное, человек испытывает, когда отодвигается надгробный камень и разверзается могила.
Могила?! Именно! Вспомнил! Для меня это место должно было стать могилой. Я выбрал его, чтобы свести здесь счеты с жизнью. Соединиться с женой и ребенком.
Я вошел в прихожую и медленно затворил за собой дверь. И в тот же миг сердце заколотилось как бешеное, подпрыгивая чуть не к самому горлу. У меня это верный признак какого-то ужасного предчувствия.
Во дворе шумел бамбук. Мириады цикад наполняли округу пронзительным металлическим скрежетанием. В сгущавшихся сумерках воздух был наполнен липкой застоявшейся влагой. Будто упакованная в него, душа с непостижимой энергией словно низвергалась в неведомые беспредельные глубины и тут же поднималась на поверхность.
«А как же?.. – вдруг пришла в голову мысль. – А как было с похоронами? Как их похоронили? Мою жену и ребенка».
Что это за запах?
О боже! Неужели?..
Меня охватил ужас. Глаза выпучились, лицо свело судорогой от охватившей меня безграничной тревоги. Напряжение было такое, что хотелось плакать и кричать во все горло. Вспоминай! Вспомни хотя бы это! Отчаяние и ужас овладели мной.
Черт! Не выходит! Не могу вспомнить! Устраивал я панихиду или нет? Не помню! Неужели?!.
Сгорая от нетерпения, я скинул обувь, влетел в комнату и принялся шарить вокруг. Вокруг – означало две комнатушки, крошечную обитую фанерой кухоньку и древний туалет, устроенный над выгребной ямой. Ванной не было.
Что же я искал? Жену и ребенка. Их тела.
Заглянул под мойку, в дырку в уборной, все облазил на корточках. На кухне в фанерных стенах красовались отверстия, закупоренные вставками ромбовидной формы, куда, отковырнув вставки, можно было вставить палец. Я заглянул в эти отверстия. Ну и запашок! Но это был запах плесени и влажной земли. Слава богу! Воняло где-то под полом. Но это не такой запах. Трупы так не пахнут. У меня отлегло от сердца, хотя я по-прежнему не мог успокоиться.
