А если б дело ограничилось полутора миллионами? Они бы придумали какой-то другой способ. Ведь женщину с ребенком на руках можно и два раза ограбить. Тоже мне, проблема! Я с головой провалилась в поставленную ловушку.
Дальше все покатилось под откос. Они заявили, что платить за гостиницу – это расточительство, и теперь они будут приходить ко мне. Наверняка кто-то из соседей их увидит. Услышат голоса, еще какие-нибудь звуки… От любопытных глаз никуда не скрыться. Я сломала голову над тем, как избежать хотя бы этого, но так ничего и не придумала. В полицию я пойти не могу. Рассказать мужу – тоже. Друзей, братьев или сестер, которым я могла бы открыться, нет.
В конце концов мне оставалось только терпеть, стиснув зубы, и ждать, пока я им надоем и они меня бросят. До вчерашнего дня они несколько раз насиловали меня в собственном доме. Говорили: «Какой кайф!» Доставали из холодильника пиво и пили на глазах своей растерзанной жертвы.
Иногда приходил кто-то один, иногда сразу двое. Уж лучше, когда вдвоем. Если кто увидит в коридоре, вряд ли подумает, что у меня два любовника.
С каждым разом возбуждение насильников нарастало. У меня уже не было уверенности, смогу ли я дальше скрывать от мужа, что происходит. Болела шея, я с трудом заставляла себя есть.
Убьют они меня, когда пресытятся, или нет? В тот раз мне зажали рукой рот, чтобы не кричала, подвесили к притолоке, да так и оставили – как мне показалось, довольно надолго. А перед этим, как бы для забавы, заставили написать мужу коротенькую предсмертную записку. Тогда я и поняла, что такое смерть.
Скорее всего, они меня убьют. Я это чувствую. Надеяться, что их садизм в один прекрасный момент вдруг куда-то денется, не приходится. Мне предстоит пройти свой путь до конца. Для того меня и выбрали. Я сглупила, не рассказав мужу об аварии. Ни одна душа не знает, что я связалась с долговой конторой «Френд лоун». И если меня повесят, все сойдутся на том, что я по неизвестной причине покончила с собой.
Если мне удастся выбраться, я сожгу дневник. А если меня убьют и он попадется тебе на глаза… Прости меня! Знал бы ты, как мне жаль, что все так получилось. Даже если меня убьют, с моей смертью смерть не окончится. Рассчитайся за меня, если сможешь. Прошу тебя. Хотя могу ли я так говорить…
Адрес «Френд лоун»: район Тайто, Минами Уэно, 2-25-28, «Ядзима билдинг», 7-й этаж. Телефон: (829) 20ХХ. Чем занимается Ямаути, мне не известно, но он очень часто бывает в «Френд лоун». Адреса его я не знаю, зато знаю адрес Ихары. Район Кацусика, Хоривари, 1-1-14. Он говорил, это рядом с дамбой на Аракаве.
Я уже несколько раз просила, и повторю еще раз: прости меня, пожалуйста. Если останусь жить, я буду хорошей женой, буду тебя слушать. Но если меня убьют, позаботься о Нана. Я хотела прожить с тобой жизнь. Я никого, кроме тебя, не любила, никто мне был не интересен. Верь мне.
25
5 декабря (понедельник)
Тикако повесилась – нет, была повешена! – пять дней спустя, в понедельник, 14 ноября. После длинной записи, датированной 9 ноября, в дневнике шли лишь пустые страницы.
Когда я закончил чтение, в глазах у меня потемнело от ярости. Мне в самом страшном сне не могло присниться, что кто-то посмеет так жестоко надругаться над моей женой. Это какой-то кошмарный сон, думал я в надежде, что он вот-вот кончится. Но этого не произошло.
Из дневника следовало: Тикако, даже если допустить, что она покончила с собой, не собиралась убивать Нана. Она так эмоционально описывает, как отучала дочку от груди, что мысли о ее убийстве и быть не может. Нана уже стала узнавать отца. Смеялась, увидев меня…
Из дневника не ясно, кто убил Тикако – Ихара или Ямаути. Но это не имеет никакого значения. Я, маленький человек, живущий обывательскими заботами, не способный даже на самого себя положиться, должен пожертвовать жизнью и показать смотрящей на меня с небес Тикако, на что способен мужчина. Если, конечно, решусь на это. Я проживал свою жизнь как обычный сарариман, склонив голову. Так проходил день за днем. Но жизнь не лишила меня клыков, не заставила пресмыкаться перед начальством.
Эти два сумасшедших отморозка, прикидывая, что будет после смерти Тикако, посчитали, что ее запишут в самоубийцы. Поэтому и убили ее. То есть сдвинулись на почве секса до такой степени, что не побоялись риска разоблачения.
Однако с дневником они просчитались. Он лежал в холодильнике под ящиком для овощей. Ни полиция, перевернувшая квартиру вверх дном, ни Ихара его не заметили. Тикако придумала для дневника идеальное укрытие.
Может статься, что она – не единственная жертва этих уродов. Вдруг на их счету еще несколько женщин, задушенных таким же способом… Насколько мне известно, было немало случаев, когда без следа пропадали девушки, связавшиеся с увеселительными заведениями. Но эти извращенцы подняли руку на порядочную замужнюю женщину. С ней им не повезло. Они больше не смогут никого убить. Потому что умрут.
Я, как и Тикако, не подозревал, что в огромном Токио существовали такие подонки, хуже всяких микробов. Не думаю, что уничтожение микробов стоит доверять полиции. И никто не сможет остановить меня, заставить меня простить этих нелюдей. Не знаю, какую казнь я им устрою, но одно для меня абсолютно понятно: просто созерцать и ждать правосудия, передав дело полиции, не буду, не смогу уже жить как прежде, потому что должен сам выпустить ненависть и ярость, которые меня раздирают. Да, я расправлюсь с ними сам. Все сделаю собственными руками.
Они повесили Тикако, как тряпичную куклу. И когда она умерла, повесили ее и задушили Нана, невинного ребенка, чтобы создать видимость самоубийства. Скорее всего, все продумали заранее. Для этого и нужна была предсмертная записка. На уже мертвую Тикако через ноги натянули комбинацию и спокойно удалились. Кто мог в чем-то заподозрить Ихару и Ямаути? Оба жили совсем в другом районе, далеко от дома своей жертвы, и никак не были с ней связаны. А если еще слегка замаскироваться – скажем, надеть плащ и темные очки, – то и подавно никому до них дела не будет. Другое дело, если бы кто-то хорошо запомнил их лица, но и в этом случае им ничего не грозило. Никто никогда не узнал бы, что Тикако взяла кредит в «Френд лоун», если б не ее дневник.
Ихара и Ямаути ушли, и всего минут через двадцать-тридцать хозяйка соседней квартиры решила зайти к Тикако – что-то ей понадобилось, – и так как дверь оказалась не закрыта, заглянула к нам и увидела Тикако в петле. Или она заметила что-то необычное. Скорее всего. Домашние хозяйки любопытны по природе. Уж такая порода. И соседка заглянула в надежде: может, скандал какой…
Старик-консьерж, которого я встретил в тот день по дороге домой, или ошибся, сказав, что Тикако еще жива, или просто хотел меня как-то утешить. Все получилось, как задумали преступники, – смерть жены посчитали самоубийством импульсивного типа.
Сообщать полиции я ничего не буду. Не хочу выставлять Тикако на позор. Даже если мои противники – прожженные якудза, не факт, что я не смогу справиться со старичьем. Ведь им уже за пятьдесят. И никакая охрана из уличной шпаны им не поможет. Своими руками убью этих подонков.
