Общаясь с Митараи, не скажешь, что он человек, который умеет слушать. Однако мой приятель так ловко вел разговор, что я в конце концов рассказал ему все – начиная с того, как встретился в Коэндзи с Рёко и как мы переехали в Мотосумиёси, и кончая трагедией, происшедшей на дамбе Аракавы. Как я ни злился на Митараи, но все равно все ему выложил. Зачем? Не в том ли дело, что в глубине души мне хотелось с кем-то поделиться наболевшим?
Выслушав мой рассказ до конца, Митараи увидел на столе тетрадку и письмо от матери Рёко – и начал читать. Читал долго, не спеша. Будто что-то вспомнив, перечитал письмо матери Рёко еще раз, затем снова вернулся к моей тетради. Теперь ему было известно, как я убил человека. Моя дальнейшая жизнь – проведу ли я ее за решеткой или на воле – всецело зависела от Митараи.
Прошло больше часа. Я сидел в безделье, прислонившись к стенке, и смотрел на Митараи, с серьезным видом перелистывавшего тетрадь. Наконец он захлопнул ее, громко вздохнул и хрипло сказал:
– Я впечатлен. Правда хорошая работа. Серьезный труд. И большой талант. Тут не ты один, а большинство людей задергались бы. Так что тебе стыдиться нечего. Но есть одно «но». В дневнике написано, что двенадцатого октября О сделал хоум-ран.
– И что?
– В тот день я был у одного человека на дне рождения. Мы сидели у него дома и смотрели игру «Гигантов». Все ждали от О хоум-рана, но в тот день у него не получилось. Я это хорошо помню.
– Видимо, Тикако что-то перепутала.
– Ты опять за свое?.. Ладно, а как насчет этого? Ты налетел на Ихару на Гиндзе в ночь с семнадцатого на восемнадцатое марта, а очнулся на скамейке в скверике в Коэндзи в четыре часа дня восемнадцатого. Получается, что тебя избили до потери сознания и в тот же день днем ты уже разгуливал по городу как ни в чем не бывало?
– Ну, боль все-таки была. И потом, при нарушении сознания ее не чувствуешь… И вовсе не обязательно, что я потерял память из-за того, что меня били. Могли вколоть какую-нибудь гадость. Средство какое-то…
– Не бывает таких средств. Но если все было так, значит, Ихара специально лишил тебя памяти и бросил в Коэндзи. Так получается?
– Н-да…
– А почему тогда водительские права не забрали?
Я молчал.
– Странно как-то. И если Рёко тебе подсунул Ихара, кто тогда тот парень из Коэндзи в солнечных очках?.. А так называемый дневник твоей жены? Она вроде собиралась снять в банке «Дайити Канда» в Уэно только проценты. А зачем в таком случае встала в очередь к операционистке? Почему не воспользовалась карточкой?
– Ну… не знаю.
– Ответ прост: потому что хотела забрать все деньги – три миллиона.
– Прекрати! Я устал. Зачем ты меня мучаешь?..
– Понял. Я скажу тебе, что думаю. Это даже не мысли, а изложение, как было на самом деле. Прочитав эту тетрадку, я все понял окончательно. Кое-что остается неясным, но это так, мелочи. Рассказ получится длинный, но я хочу, чтобы ты меня внимательно выслушал. Возможно, твой враг и дальше будет прибегать к махинациям, пытаясь воздействовать на тебя. Ты должен знать правду, чтобы дать ему отпор. Понимаешь?.. Ты устал. Тебе ведь важно уловить суть, так что постараюсь покороче, опущу подробности, как я добрался до истины. Говорить буду только об установленных фактах. Ну что, поехали? Дело очень запутанное, поэтому я и хочу, чтобы ты меня выслушал…
После такого предисловия Митараи начал свой удивительный долгий рассказ. И, конечно, тогда мне невозможно было принять то, что я услышал.
– Гэнъитиро Ихара, который живет у Аракавы, не имеет ничего общего с негодяем-развратником, директором ростовщической конторы. Немного вверх по Аракаве, в городе Кавагути, есть небольшой завод, который делает ротационные машины и разные болты, шурупы. Ихара – его директор. Что касается фотографий, то сотрудники еженедельника «Джи» просто вырезали их из районного журнальчика «Растет наш Кавасаки», который Ихара как-то посетил, и слепили из них «фоторепортаж» о суровых буднях ростовщика.
У этого человека была жена и трое детей. По старшинству – Сюдзи, Рёко и Осаму. Жену зовут Такако. Ее девичья фамилия – Исикава. Муж и жена оба из Тохоку. Можно сказать, что Гэнъитиро выбился из провинции, добился в жизни успеха, а вот с семьей сложилось, скажем так, не гладко. Самый младший – Осаму – родился умственно отсталым. А у Гэнъитиро как раз в это время появилась молодая пассия, и он взял и разошелся с Такако. Но на развод она согласия не дала и оставила фамилию мужа – Ихара.
Со старшим сыном все было в порядке. Учился хорошо, поступил на медицинский факультет Токийского университета. Но случилась авария – он задавил человека, тот, к несчастью, умер, и все надежды Сюдзи стать врачом рухнули. Врачи имеют хороший доход, поэтому Ихара посчитал, что старший сын будет много зарабатывать, и со спокойным сердцем ушел от жены. И вот после аварии главная опора в жизни Такако рухнула…
Такако и Сюдзи надо было как-то доставать деньги. Не только на жизнь, но и на выплату компенсации семье погибшего. Денег требовалось много.
Ближайший источник средств – Ихара, его состояние. От него можно получить и алименты, и деньги на компенсацию. Проблема в том, что Ихара, не жалевший денег на женщин, не имел охоты тратиться на семью. Такако с детьми, у которых денег кот наплакал, стали добиваться своего и даже готовы были обратиться в суд.
В общем, отношения между сторонами сложились неприязненные. У Такако и ее детей, сколько бы они ни работали, не имелось шансов выбраться из нужды, и они были готовы на все, даже на убийство своего бывшего мужа и отца, лишь бы добраться до его денежек. И тут-то им как раз подвернулся подходящий человек. Им оказался ты.
Мать – видимо, по совету Сюдзи – устроилась сестрой-сиделкой в больницу. В ее обязанности входило постоянно – и днем, и ночью – находиться с пациентом в его палате и ухаживать за ним. Для женщины ее возраста и без специального образования – самая лучшая работа. Больше она нигде не заработала бы.
Как-то Такако получила направление в хирургическую клинику «Ямада» в Огикубо
[64] ухаживать за мужчиной после автомобильной аварии. Травмы у него были не очень серьезные, однако из-за шока и сотрясения мозга он потерял память. В клинике «Ямада» каким-то образом оказался Сюдзи – то ли мать его провела, то ли дело у него какое-то было… Когда он увидел пациента, ему в голову пришла блестящая идея.
Суть ее заключалась в том, чтобы заставить этого пациента убить Ихару. А для этого – заменить память, то есть вместо его собственной памяти вложить ему в голову выдуманную, но правдоподобную историю. Это искусственное прошлое должно было толкнуть его на убийство. Понятно, надеюсь, что этим пациентом был ты.
Но сказать проще, чем сделать. Толкнуть на убийство обыкновенного человека – задача особенная. Надо думать и думать. Чтобы подвести человека к такому шагу, лучше всего, пожалуй, вложить в него мысль о том, что в прошлом он уже убил кого-то. Я тебе это говорил тогда, когда мы стояли у «АбАб».
