Он не пришел в субботу, чтобы как обычно прогуляться с ней за город, хотя она ждала этого все утро. Айви просидела в гостиной, одетая в новую светло-синюю трикотажную юбку и в белую блузку, слушая, как дядя Фрэнк крикливо комментирует репортаж о скачках по радио, но скоро поняла, что возлюбленный на этот раз не заедет за ней.
На следующий вечер она в отчаянии, тайком от всех, отправилась в «Престон армз» – паб, где обычно любил пить пиво Алистер. Она прошла через окутанный табачным дымом зал, опасливо кутаясь в плащ, и разыскала подружку игрока из его футбольной команды. Набралась смелости и попросила передать Алистеру, что ей необходимо срочно встретиться с ним. Девушка с улыбкой пообещала ей помочь, но как только Айви отвернулась от них, то услышала смех ее приятеля за спиной.
– Похоже, Эл
[6] подцепил еще одну девчонку, заставил сохнуть по себе, а теперь бросил.
– Не язви, – попыталась одернуть его девушка. – Многие из нас побывали в таком же положении. Знаем, каково это.
Но когда Айви повернулась, то заметила, что оба посмеиваются над ней, и поспешила поскорее выбраться из паба на тихую улочку.
Теперь же голос дяди Фрэнка буквально грохотал внизу, заставив ее вернуться в настоящее.
– Дайте мне только добраться до этой дрянной девчонки!
– Уймись, Фрэнк! – Айви услышала, как мать пытается успокоить его. Затем почти неразборчиво прозвучали слова доктора Джейкобсона, смысл которых она все же сумела уловить.
Не зная, как ей еще отвлечься, как унять страх, она села за свой столик, достала лист бумаги и начала писать.
12 сентября 1956 года
Любовь моя!
Меня пугает отсутствие новостей от тебя. Все мои опасения оказались не напрасными и подтвердились. Я на третьем месяце беременности. Слишком поздно что-либо предпринимать. Значит, на то воля Божья, чтобы наш ребенок появился на свет.
С тех пор как доктор Джейкобсон сказал об этом, я слышу, как мама плачет в своей спальне. Я принесла ей в вазе букет цветов и поставила рядом с кроватью, но она только отвернулась. Как это возможно? Перестать любить плоть от плоти своей всего лишь за один день? Мы неизменно поддерживали друг друга и были неразлучны с того дня, как погиб папа. Дядя Фрэнк считает, что мама любит его, но я-то хорошо знаю: это не так. Я помню родителей танцующими в гостиной, когда они думали, что я уже сплю. Помню, как мама улыбалась отцу, когда он кружил ее по комнате. Так вот – она ни разу не улыбнулась так же дяде Фрэнку. Более того, она вообще никогда не улыбается ему. Только приносит еду на подносе из кухни. А он даже не благодарит ее за это.
С тех пор как здесь поселился дядя Фрэнк, нам настрого запрещено любое упоминание о папе, но я знаю, что мама прячет его фотографию в картонной коробке под лестницей, о чем Фрэнк и не подозревает. Я и сама часто прячусь под лестницей, когда он особенно зол на что-то, стараюсь не попадаться ему на глаза, и всегда беру с собой фонарик, а как только становится тихо, достаю снимок, чтобы взглянуть на него.
Там папа в своем мундире, и он очень красив. Его волосы аккуратно зачесаны назад под фуражкой. Он смотрит куда-то вдаль, словно кто-то, очень важный для него, стоит у самого горизонта.
Перед уходом на войну папа усадил меня к себе на колени, а я умоляла его никуда не уезжать. Он же крепко обнял меня и сказал: «Если станешь слишком сильно скучать по мне, посмотри на небо и найди самую большую, самую яркую звезду, и я тоже буду смотреть на нее каждый вечер». Мы оба будем знать, что смотрим на одну и ту же звезду, и загадываем наше самое заветное желание – чтобы он скорее вернулся домой. Тогда оно непременно сбудется. Но не сбылось, и я чувствовала себя так, словно сама умерла вместе с папой. Но все изменилось, когда я встретила тебя.
О, почему же мне теперь так страшно и так тошно на душе? И где же ты? Разве ты больше не любишь меня?
– Айви! А ну-ка, спускайся сюда сейчас же! – прорычал из гостиной дядя Фрэнк.
Айви медленно убрала листок в ящик стола, положила на место ручку и попыталась унять болезненную тяжесть, возникшую где-то внизу живота. Она вышла из спальни, дрожа всем телом, и спустилась по лестнице в гостиную.
– Ну, где же она? Айви! – заорал дядя Фрэнк как раз в тот момент, когда она показалась в дверном проеме.
– Она уже здесь, – тихо сказала мать, видя, как Айви с трудом заставляет себя войти в комнату, где все собрались и сидели, сверля ее суровыми взглядами. В воздухе густо висел табачный дым. Дядя Фрэнк и доктор Джейкобсон сидели на потертом диване с сигаретами, а мать неловко пристроилась на стуле в углу.
– Вы меня звали, дядя? – спросила Айви.
– Не пытайся подлизываться, ты, маленькая шлюшка!
– Прошу тебя, Фрэнк, не надо! У нас же в доме гость. – Мать Айви, волнуясь, заламывала руки.
– А ты не лезь защищать ее, Мод. Ясно, что ты не сумела приучить дочь к дисциплине. Позволь теперь мне заняться этим самому. Ну, ты можешь что-то сказать в свое оправдание?
Айви стояла молча, опустив голову. Слезы обжигали ей глаза, и она почувствовала удушье, от которого круглые узоры на оранжево-коричневом ковре начинали кружиться, словно она была готова упасть в обморок.
– Отец ребенка собирается жениться на тебе? – резко спросил дядя Фрэнк.
– Я пока не знаю, дядя, – прошептала она.
– Ты хотя бы разговаривала с ним?
Айви заморгала, и слезы ручьем полились по ее щекам. Она подняла ладонь и постаралась утереть их.
– Отвечай как следует, или ощутишь на себе всю тяжесть моих кулаков.
– Я пока не могу разыскать его, – сказала Айви.
В комнате воцарилась тишина, а потом стены сотряс оглушительный хохот дяди Фрэнка.
– Понятное дело, не можешь.
Он встал и подошел к буфету, где налил себе большую порцию виски.
– Не могу взять в толк, почему ты вбила себе в башку, что такой парень заинтересуется тобой всерьез. Ему только и надо было завалить тебя на спину разок-другой. Попомни мои слова: ты больше ничего от него не добьешься.
– Перестань мучить ее, Фрэнк! – снова попробовала вмешаться мать Айви.
Фрэнк приблизился к Айви и встал перед ней. Она не смела пошевелиться под его угрюмым взглядом, видя его багровое от ярости лицо. Напрягла каждую мышцу своего тела, ожидая, что он сейчас ударит ее.
– Видит бог, я старался заменить тебе отца и делал все для твоего воспитания, но, как теперь понимаю, потерпел неудачу. Тебя так и подмывало опозорить не только себя. Ты бросила тень на репутацию всей нашей семьи.
Айви посмотрела на мать, которая разразилась рыданиями.
