У Джорджа в груди бешено колотилось сердце, и он пытался успокоить свое дыхание, когда шоссе перед ним постепенно превратилось в сплошной белый ковер. Никаких признаков жизни. С виду все так безукоризненно и ясно, подумал он, а на самом деле здесь кроется смертельная опасность. Он чуть сильнее нажал на педаль газа, даже в ушах ощущая биение учащенного пульса. «Помедленнее, помедленнее. Тебя занесет. Ты попадешь в аварию. Скорее, скорее. Она ждет тебя, ты ей нужен. Необходимо как можно скорее добраться до дома».
Его хаотичное, но глубокое дыхание, казалось, высосало из воздуха в автомобиле весь кислород. Обогреватель салона нисколько не помогал поднять в нем температуру. Нога Джорджа непроизвольно подрагивала при каждом нажатии на педаль. «Только вернись домой, и вся эта нервозность пропадет. У тебя все под контролем. С ней ничего не случится. Ей десять лет, она устала и сразу заснет. Успокойся. Выпусти пар».
Он вышел из очередного крутого виража и посмотрел на спидометр. Стрелка колебалась у цифры 45 миль в час: слишком высокая скорость даже в ясную летнюю ночь. Если он погибнет, то уже ничем не сможет помочь Китти. Ему нужно ехать медленнее. Еще один поворот, колеса заставили его активно работать рулем, чтобы справиться с управлением. Почему дорога казалась ему бесконечной? Когда же он наконец выберется на главную магистраль?
«Да будь оно все проклято!» – выкрикнул Джордж, он был близок к отчаянию.
Прежде он проделывал этот путь тысячу раз, когда Китти сидела рядом с ним, улыбаясь, болтая без умолку, смеясь, стараясь снять стресс после того, как они навещали Хелену. Как будто умея читать его мысли, она произносила только те фразы, которые ему хотелось в тот момент слышать.
«С ней все будет хорошо, папочка. Тебе не показалось, что сегодня она выглядела лучше, чем обычно? Я прочла в одной газете статью. По сведениям журналиста, сейчас, как никогда раньше, много людей готовы стать донорами».
Почему же он сегодня оставил дочь одну, зная о том, насколько она встревожена, до какой степени взвинчены ее нервы? Ему следовало взять ее с собой в больницу. Вдруг она наделала глупостей и сама отправилась туда по снегу пешком? Образ маленькой девочки, пробирающейся сквозь холод и сугробы, встал перед ним и терзал все сильнее по мере того, как он слишком медленно, непростительно медленно ехал теперь обратно к ней.
Где же чертова магистраль? Автомобиль снова занесло. Он нажал на педаль тормоза, но это не помогло. Машину развернуло поперек дороги. Если кто-то сейчас выскочит на встречную полосу, то мне конец, подумал он. Это походило на кошмарный сон, на падение в бездонную яму, откуда ему уже никогда не выбраться. Он подвел дочь. Снова подвел. Он не заслуживал такой славной дочери. Никогда не заслуживал.
Когда Хелена согласилась, чтобы он забрал домой свою внебрачную дочь Китти, сердце Джорджа было готово выпрыгнуть из груди от охвативших его эмоций. Она так и не избавилась от чувства, что он предал ее своей изменой, но нашла в себе силы понять и простить. Пока жена постоянно находилась на лечении в больнице, он страдал от одиночества и нуждался в близких отношениях с кем-то. Такие отношения у него сложились с матерью Китти. Он безумно хотел стать отцом, и Хелена нашла способ дать ему ребенка, пусть и не могла родить сама.
Как только ему удалось выровнять машину и снова встать на нужную полосу местного шоссе, он все-таки разглядел далеко впереди огни главной автомобильной артерии штата – долгожданной магистрали. Стоило ему миновать последний поворот дороги, как он увидел ее. И пусть он уже живо представил себе дочь, пробиравшуюся к нему через сугробы, он не понимал, как он мог, так явно, видеть ее образ. Он постарался встряхнуться, избавиться от явной галлюцинации, но она не исчезала: в своем красном пальто Китти шла прямо в его сторону, маленькое тельце наклонено вперед, голова укрыта капюшоном в попытке спрятать лицо от метущего снега. Как могла она сделать нечто подобное? Как оказалась здесь? Это не она, точно не она. Нет, Китти. НЕТ!
Джордж сразу понял, что неизбежно собьет ее. Ладонью нажал на сигнал и до отказа надавил на тормоз, резко вывернув руль, чтобы направить машину подальше от места, где находилась она. По мере того как автомобиль с ревом двигателя приближался к ней, свет фар осветил ее, и она подняла взгляд, щурясь от их яркого света. Всего лишь краткое мгновение они смотрели прямо в глаза друг другу, а когда машина миновала ее, Джордж протянул к ней руку. Еще секунду он мысленно держал ее в своих объятиях, держал, как было в самый первый день, когда вся ее жизнь зависела от него.
Треск и скрип заполнили салон машины. Это были звуки покрышек, цеплявшихся за дорогу, но у них не получалось, и пока автомобиль крутило и крутило на шоссе, снова и снова, Джордж начал выкрикивать ее имя. «Беги же ко мне, Китти, – в отчаянии безмолвно призывал он. – Будь со мной и возьми меня за руку перед смертью».
Покрытый густым слоем снега окружающий мир проносился мимо окон машины. Он уже не мог ничего поделать. Его крутануло в последний раз, а затем машина на высокой скорости упала вниз. Голова ударилась в лобовое стекло с такой силой, что казалось, кто-то раскроил ему череп топором. Невероятная боль пронзила спину, словно каждый позвонок оторвался от хребта и ушел в свободный полет. Металл разбившейся машины ломал его тело, кабина все теснее сжималась вокруг него. Но почти сразу все закончилось. Он лишился возможности даже пошевелиться.
Воцарилась тишина. Кровь потекла из головы, изо рта, заливая глаза, струясь вниз по шее. Он все же попытался повернуть голову и выкрикнуть имя Китти, но не издал ни звука. Только кровь продолжала вытекать из него неудержимым потоком. Он кашлял и сплевывал, а кровь и слизь постепенно заполняли пространство внизу, где были его сломанные ноги.
Он лежал совершенно беспомощно, плача в болезненных муках. Слезы и рвота смешивались с кровью, а он в отчаянии ждал, когда дочь окажется рядом. «Помоги мне, Китти, помоги! Не оставляй меня умирать в одиночестве».
Глава 11
5 февраля 2017 года, воскресенье
Дом престарелых под названием «Грейсуэлл» оказался ничем не примечательным, двухэтажным зданием из красного кирпича, и располагался в тупике переулка на самой окраине Престона. Сэм прошла по дорожке к входной двери и нажала на кнопку звонка, одновременно посмотрев на часы. По пути сюда она позвонила в редакцию, Фред, изучив информацию о матери Карлин, установил, что бывшая настоятельница Святой Маргариты умерла в «Грейсуэлле» в августе 2006 года. Но поскольку Сэм уже все равно направлялась туда, она посчитала, что заехать будет не лишним. Энди ведь сказал ей, что две монахини были еще живы, и мать Карлин могла оказаться не единственной из персонала Святой Маргариты, кто ушел на покой и поселился в «Грейсуэлле».
– Проклятье! – выругалась Сэм едва слышно, поняв с раздражением, что уже через час ей необходимо быть на своем рабочем месте.
Когда на звонок никто не отозвался, она сквозь сложенные у лица ладони стала всматриваться в стеклянные панели, украшавшие дверь по обе стороны, но сумела разглядеть только пустой холл.
