– Разумеется, можете.
– Вы не знаете, не работала ли ваша мама когда-нибудь в Святой Маргарите? – немного нервно задала вопрос Сэм.
Китти отвела глаза в сторону и принялась играть пальцами с кистями одеяла, лежавшего рядом с ней.
– Да, работала, но Хелена Кэннон не моя родная мать.
Сэм понадобилась вся ее сдержанность, чтобы сразу не отреагировать на заявление Китти. Она оставалась в полной неподвижности, опасаясь вымолвить хоть слово или сделать жест, который мог бы помешать продолжению рассказа. Она видела, насколько сосредоточена Китти, как грациозно себя держит, сидя совершенно прямо и обдумывая каждую фразу, прежде чем произнести ее. А потому, когда она заговорила, чувствовалась настоятельная необходимость выслушать ее.
– У меня есть сестра-близнец, – сказала Китти. – Ее назвали Эльвирой. Полагаю, мой отец завел роман, и та женщина, кем бы она ни была, родила нас в стенах Святой Маргариты. По всей вероятности, она умерла при родах, хотя не осталось никаких документов, подтверждающих этот факт. Отцу сообщили, что у Эльвиры поврежден мозг, но это было неправдой. Ее взяли в приемную семью, но через шесть лет вернули в Святую Маргариту, где она влачила жалкое существование, насколько я могу судить.
Китти по-прежнему сидела почти неподвижно, опершись на валик дивана. Сэм почти забыла, что нужно дышать.
– Конечно же, я ничего обо всем этом не знала. Выросла в Сассексе, была единственным ребенком в семье. Детство прошло, можно сказать, вполне счастливо. Обо мне заботился в основном отец, поскольку Хелена, которую я тогда считала своей родной матерью, страдала заболеванием почек. Она почти постоянно лежала в больнице.
Сэм посмотрела на блокнот, отчаянно желая взяться за него, но по-прежнему опасаясь, что это может заставить Китти замолчать.
– Затем однажды в феврале 1959 года, когда мне было восемь, я отправилась в церковь Престона, расположенную в полумиле от Святой Маргариты. Я пошла одна, потому что отец дежурил в больнице у постели Хелены. Я стояла возле церкви в одиночестве, когда заметила, как маленькая девочка, прячась за надгробием на погосте, подает мне знаки. Я огляделась по сторонам, не уверенная, как поступить, но все же решила приблизиться к ней. – Китти сделала паузу. – Это была словно вторая я. Более исхудалая и грязная, но в точности похожая на меня. Глядя на нее, я как будто смотрелась в зеркало.
– Боже мой! – воскликнула Сэм, уже неспособная заставить себя молчать. – Невероятно. И что же вы сделали потом?
Китти тряхнула головой.
– Она до костей промерзла, ожидая моего появления целый день с раннего утра. Она была сильно напугана. Прошептала мне, что нам нужно спрятаться, после чего взяла меня за руку и привела в каменную кладбищенскую подсобку. На ней был только коричневый балахон и сандалии на босу ногу, а ведь на улице шел снег. Я отдала ей свое пальто и умоляла пойти со мной к отцу, но она отказалась. Трудно даже описать, в каком состоянии она находилась. Ей каким-то чудом удалось сбежать из Святой Маргариты, но этот смелый побег парализовал ее, сковал невыносимым ужасом.
Китти снова ненадолго замолчала.
– Я пробыла с ней в той постройке примерно два часа, до наступления темноты. Потом сказала ей, что разыщу своего отца, то есть нашего с ней отца, и он заберет домой нас обеих, но Эльвира впала в истерику, боялась тех, кто в тот момент уже спохватился и отправился искать ее. Сказала, если ее поймают, то уведут назад в Святую Маргариту и там убьют.
– Бедная девочка, – грустно заметила Сэм. – Неужели на самом деле можно вернуть уже усыновленного ребенка в приют?
Китти ответила не сразу. Ее лицо приняло бесстрастное выражение, в котором ничего не возможно было прочесть.
– В те времена такое происходило нередко. Помню, как вернулась домой из больницы, после всего случившегося, и отец Бенджамин пришел к нам, чтобы побеседовать с папой. Я села на лестнице, стараясь подслушать, о чем они говорят. Отец Бенджамин рассказал, что супружеская пара, удочерившая Эльвиру, сумела потом зачать собственного ребенка, а Эльвира попыталась причинить младенцу вред.
– И тогда они попросту бросили ее. Видимо, на редкость добрые люди. – Сэм покачала головой.
– Я спросила Эльвиру об этом, – продолжала Китти. – Она лишь ответила, что ее вернули обратно, потому что она совершила дурной поступок. Но мне было всего восемь. Вообразите, насколько для меня все это оказалось сложно понять, правильно воспринять сразу такой объем новой информации. В конце концов я сказала, что сейчас пойду и позову кого-нибудь на помощь. После чего вернусь к ней. Она умоляла меня не уходить, пыталась удержать, но я убедила ее в своей правоте. А затем убежала в темноту.
Китти встала, подошла к окну и стала смотреть в него, скрестив руки на груди.
– И что же? Вы нашли отца? – Сэм чуть сменила позу, потому что от продолжительной неподвижности у нее затекли ноги.
Китти помотала головой.
– Помню только, как бежала, с трудом дыша морозным воздухом, ощущая, как сильно бьется сердце. Не могу даже описать, как было холодно той февральской ночью. А я лишилась пальто, отдав его сестре. Оказалась одна, посреди незнакомой местности за городом. Прежде я понятия не имела, что такое непроглядный мрак, когда не видишь вокруг себя вообще ничего. Она взяла с меня обещание не кричать, но я пришла в полное отчаяние. Я слышала, как звери шуршат в подлеске. Луна скрылась за облаками. Я быстро продрогла до костей. Пробежала через несколько полей в надежде найти дорогу, но, как теперь понимаю, только углублялась все дальше в низины Сассекса. Думать я могла лишь об одном: мне нужно вернуться к Эльвире или она умрет.
– Бедные вы, бедные, – сказала Сэм искренне. – Все это так печально.
– Дальше я смутно помню, что именно случилось, но я, кажется, упала в канаву и сломала лодыжку. Я переживала настоящую агонию, не в состоянии больше двигаться, не в силах выбраться из ямы. Всю ночь пролежала там одна, постоянно плача, а к утру я получила переохлаждение. Но при этом не помню, чтобы вообще думала о себе. Предо мной постоянно стояло лицо сестры, и я чувствовала, что подвела ее.
– Но ведь вы вовсе не подвели ее. Сделали все, что могли в тех обстоятельствах. – Сэм подошла к Китти, хотела положить ладонь ей на плечо, но заставила себя остановиться.
Китти повернулась к ней.
– Через три дня я очнулась в больнице. Мне чудом удалось избежать гибели. Я, конечно, находилась в крайнем расстройстве, расспрашивая всех об Эльвире. Отец сообщил мне, что она умерла. По его словам, он понятия не имел о том, что ее вернули в Святую Маргариту, считая благополучно удочеренной. Но он так и не признался в том, что Хелена не была моей родной матерью.
– Разве не осталось личного дела Эльвиры, каких-то записей? Я слышала от одной из бывших сестер Святой Маргариты, что архив был уничтожен, но не знала, от каких именно документов они избавились, – сказала Сэм, когда Китти вернулась к дивану и снова села.
