– Забылась? Что вы имеете в виду? – спросила Мод.
– Китти никак не могла знать Айви. Зато с ней была хорошо знакома Эльвира. – Взгляд Сэм снова упал на гобелен. – В квартире у Китти висит точно такой же. Думаю, Айви учила ее ткать эту строку из Евангелия, пока они вместе находились в Святой Маргарите.
Она опять пристально посмотрела на Мод.
– Но разве Китти и Айви жили в Святой Маргарите в одно время? Вы же сами сказали, что это была Эльвира? – удивленно спросила Мод.
– Когда я была в гостях у Китти, она рассказала мне о том, как впервые встретилась с Эльвирой. Им тогда было по восемь лет. Эльвира сбежала из Святой Маргариты и сумела найти Китти. Они спрятались в отдельной постройке рядом с приютом, а когда стемнело, Китти сказала, что отправится за помощью. Но она упала, сильно ушиблась и очнулась только через три дня в больнице, где отец рассказал ей, что Эльвира мертва.
– Какой ужас! Бедная малышка, – сказала Мод, и ее глаза вновь налились слезами.
– Что, если в ту ночь погибла именно Китти, – вслух размышляла Сэм, – а Эльвира заняла ее место в страхе, что ее вернут в Святую Маргариту?
– Мне это не совсем понятно. Как она могла так запросто занять место сестры? Это невозможно. – В голубых глазах Мод читалась тревога.
– Так уж и невозможно? – возразила Сэм. – Они же были близнецами.
– Но ведь они все равно выглядели бы по-разному, верно? – Мод склонилась ближе к ней. – Эльвира жила в Святой Маргарите и выглядела неухоженной, а Китти жила в доме, где ее любили. У Эльвиры все было бы грязное и запущенное – волосы, ногти, зубы, – и она была сильно истощена, в отличие от Китти, разве не так?
– Не обязательно. Китти очнулась в больнице через три дня после встречи с Эльвирой. По ее словам, она всю ночь провалялась в канаве. По этой причине она вся была покрыта коркой грязи, а в больнице ее первым делом тщательно отмыли.
– Но мать и отец все поняли бы. Мать всегда сумеет различить детей, – заметила Мод.
– Их родная мать умерла. А если вы имеете в виду Хелену Кэннон, то она в то время лежала в больнице, в очень тяжелом состоянии, и Джордж испытывал невероятный стресс, мало на что обращая пристальное внимание. – Сэм сделала паузу. – Так что вполне вероятно, что Эльвира, знавшая о смерти Китти, заняла место сестры и посвятила свою жизнь мести за перенесенные страдания.
– Мести? Что это значит? – Мод выглядела совершенно потерянной, продолжая мять в руке бумажный платок.
– Все, кого Айви упоминала в своих письмах, мертвы. И я думаю, их убила Эльвира.
– Боже милостивый! – воскликнула Мод после некоторого размышления. – Все, кроме Роуз, надо полагать.
Сэм уставилась на Мод глазами, округлившимися от страха.
– Господи! Нана!
– В чем дело? – спросила Мод. – Что-то не так?
Сэм устремилась к выходу, схватив сумку и в спешке натягивая обувь, а потом выкрикнула, обращаясь к Мод:
– Позвоните в полицию. Скажите им, что пожилая женщина подверглась нападению в жилом доме «Уайтхок», квартира 117.
Глава 37
6 февраля 2017 года, понедельник
Фреду не потребовалось много времени, чтобы найти отдельно стоящий дом в викторианском стиле, в который его направила служащая местного почтового отделения. Он не особенно надеялся, что семья Джейкобсон все еще жила в нем, и потому его сердце сжалось, когда привлекательная, но уже очень немолодая женщина в розовом кардигане из кашемира подошла к двери. Она подняла очки для чтения вверх, к своим безупречно уложенным феном волосам, и внимательно изучила гостя.
– Миссис Джейкобсон? – спросил Фред с добродушной улыбкой.
В некрологе Джейкобсона он прочитал, что тот скончался в 1976 году, прожив до этого в браке двадцать лет, а стало быть, миссис Джейкобсон уже перевалило за восемьдесят. Однако она явно тщательно следила за своей внешностью, гордилась ей и, как отметил про себя Фред, выглядела намного моложе.
– Да. А в чем дело? – нервно отозвалась она.
– Не уверен, что вы меня помните. Я жил в этом районе, когда был еще совсем мальчишкой. Меня зовут Фред Картрайт. Ваш муж был лечащим врачом моего отца многие годы, – солгал он, ощущая себя немного виноватым, но делая это ради Сэм.
Женщина нахмурилась, пытаясь понять, что могло понадобиться нежданному гостю.
– Папа всегда очень тепло отзывался о нем. Насколько я знаю, он даже написал вам письмо, когда ваш супруг умер. До такой степени был огорчен, – продолжал Фред.
– Понимаю. И чем же я могу вам помочь? – спросила вдова.
Фред ответил после паузы:
– Мне бы хотелось задать вам пару вопросов о вашем покойном муже, если у вас найдется для этого время.
– Вообще-то, я как раз собиралась посмотреть очередную серию «Случайных жертв», – сказала она, оглядываясь через плечо.
– Я и сам крайне расстроился, услышав о смерти доктора Джейкобсона. Вы и ваши дочери, должно быть, очень тоскуете по нему. Их ведь зовут Сейра и Джейн, верно? Так говорил мне отец. – Фред запомнил имена по газетным вырезкам, просмотренным ранее.
– Да. И спасибо за ваши соболезнования.
– Я не отниму у вас больше пяти минут. Мы могли бы немного поговорить прямо здесь. На лавочке перед калиткой.
– О нет. Слишком холодно. Простите, но я уже достаточно стара, живу одна и потому немного нервничаю. Мне всегда приятно поговорить с людьми, знавшими Эдварда. Пожалуйста, входите. – Он проследовал за ней в прихожую. – Не хотите ли чашку чая?
– Да, с удовольствием, спасибо миссис Джейкобсон, – ответил Фред, кивнув.
– Зовите меня просто Салли. Будьте любезны, проходите в комнату и присаживайтесь, а я пока заварю свежий чай.
Она провела его в просторную гостиную, заставленную мягкой мебелью, с множеством фотографий на стенах и букетами цветов в вазах повсюду. Все здесь содержалось в образцовом порядке, каждая подушка лежала на строго отведенном для нее месте. В целом огромный дом казался совсем недавно отремонтированным. Трудно было поверить, что столь хрупкая и пожилая леди, как миссис Джейкобсон, была способна ухаживать за особняком таких размеров одна. Эдвард Джейкобсон определенно позаботился о том, чтобы его жена ни в чем не нуждалась еще долгие годы после его смерти.
Пока миссис Джейкобсон возилась на кухне, Фред изучил подборку фотографий, отдельно выставленных в рамках на отполированной поверхности антикварного столика. Он взял в руки снимок, на котором доктор Джейкобсон обнимал спаниеля с шерстью золотисто-желтого оттенка.
– Мы все очень любили эту собаку, – сказала миссис Джейкобсон, появляясь у него за спиной с подносом, на котором стояли чайник и блюдо с бисквитами. – По-моему, я оплакивала смерть Медка даже сильнее, чем самого Эдварда. Он был для меня такой хорошей компанией, когда я осталась одна. Его потеря стала последней каплей моего горя.
