– Ты, случайно, не знаешь, кто освещал в конце прошлого года расследование смерти священника из Престона в Сассексе, которого звали отец Бенджамин? Он исчез в 2000 году, а в 2016-м его останки обнаружили, когда начали строительство на месте старых развалин.
Она налила себе еще чая и уселась поудобнее, подогнув под себя ноги.
Карлу пришлось почти кричать, чтобы его было слышно на фоне громких голосов и стука швабр уборщиц, которые пришли наводить порядок в редакции.
– Дай мне минутку, и я все найду. Отец Бенджамин… Что-то очень знакомое. Отлично, вот то, что нам нужно. Кевин занимался этой историей, и она попала во все крупные издания. Священник был найден мертвым среди руин заброшенного женского дома-приюта Святой Маргариты. Заключение следствия: смерть в результате несчастного случая. Фирма «Слейд хоумз» начала сносить развалины, чтобы построить на их месте квартал дорогих жилых домов, но расследование сильно замедлило работы. Руководство «Слейд», должно быть, вне себя от злости, поскольку среди местных новостей мне попалась заметка, что они и так потратили более десяти лет, чтобы добиться от властей разрешения перенести старое кладбище и утвердить проект.
– Интересно, как отец Бенджамин оказался там. И что именно с ним произошло, – сказала Сэм.
– Понятия не имею. Помню только, как внимание Кевина гораздо больше привлек тот факт, что во время следствия была задействована сама Китти Кэннон.
– Кто? – Сэм едва различала теперь его слова на фоне шума громко гудевших пылесосов.
– Ты ее прекрасно знаешь. Китти Кэннон – известная ведущая телевизионного шоу.
– Не может быть! Ты меня разыгрываешь? – Сэм резко выпрямилась.
– Нисколько. Она явно была сильно расстроена. Тихо удалилась перед самым оглашением вердикта.
– Какого черта Китти Кэннон занесло на заседание следственной комиссии по делу о смерти престарелого священника из Престона?
Сэм встала и подошла к окну, где сигнал мобильной связи всегда был лучше. У нее участилось сердцебиение. Если бы ей удалось накопать эксклюзивный материал о такой знаменитости, как Китти Кэннон, этого было бы достаточно, чтобы получить место репортера в одной из лучших национальных газет. Она уже засиделась во второсортном Южном информационном агентстве. После рождения Эммы Сэм больше не могла уделять работе слишком много времени, а потому Маррей явно не собирался повышать ее, предпочитая держать скорее в роли подручной для других журналистов. Сэм продолжала успешно справляться с любым, даже самым трудным заданием, как, например, сегодня одна сумела взять интервью у Джейн Коннорс, но по-прежнему не получала продвижения по карьерной лестнице. Однако ей крайне необходимо было начать наконец зарабатывать гораздо больше. Как ни любила она Нану, им с Эммой требовалось собственное жилье. Она заранее знала, что Маррей уже заготовил для нее на завтра десяток скучнейших поручений, но ее рабочий день начинался только в десять, а значит, подумала Сэм, у нее хватит времени, чтобы самостоятельно покопаться в таинственной связи Китти Кэннон с приютом Святой Маргариты.
– Мне об этом ничего не известно, – ответил на ее последний вопрос Карл. – Кевин обсуждал тему с Марреем. Ему казалось, что это может стать сенсацией. Но вот только фотографии Китти на следствии заполучить не удалось, а пресс-секретарь Кэннон заявил, что они обознались: Китти там даже близко не было. На том все и закончилось.
– То есть Маррей не счел нужным уделить такой интригующей истории должного внимания. Странно. Она была знакома с этим отцом Бенджамином? – Сэм достала из сумки блокнот и принялась делать в нем записи.
– Ничего не знаю об этом. Было решено, что продолжать копаться в этом деле не в интересах общества, Сэм. Китти ведь не совершила ничего противозаконного, здесь нет оснований для проведения настоящего журналистского расследования.
– Да, но… Кстати, Кевин сейчас еще в редакции? Я могу поговорить с ним?
– Нет. Он отработал в первую смену. Извини, но Маррей что-то кричит, глядя на меня. Мне пора идти.
– Хорошо, спасибо, – произнесла Сэм, но на другом конце трубку уже положили.
Она снова всмотрелась в статью на экране ноутбука, затем перевернула страницу блокнота и вывела «Отец Бенджамин» на самой верхней строчке.
После чего взяла письмо и начала перечитывать его.
Глава 4
12 сентября 1956 года, среда
Айви Дженкинс сидела на краю своей кровати, впившись ногтями в колени, а снизу, сквозь доски пола, доносился голос дяди Фрэнка. Она слышала, как пришел доктор Джейкобсон – звонок во входную дверь пронизал страхом все ее тело. Она приоткрыла дверь своей спальни ровно настолько, чтобы увидеть, как ее мать бросилась по выцветшей ковровой дорожке, чтобы приветствовать гостя. Напрягла слух, стараясь уловить смысл их разговора. Мать говорила визгливо и взволнованно, почти сбив дыхание, когда нервно обращалась к доктору:
– Добрый вечер, доктор. Спасибо, что пришли к нам.
Айви не слышала, чтобы мать произнесла хотя бы слово с тех пор, как они вместе побывали у доктора Джейкобсона в начале недели. Она сидела тогда, пристально глядя на врача, наблюдая, как шевелились его губы, а произнесенные им фразы разносились по комнате словно пули, выпущенные из пистолета. Ей больше всего хотелось, чтобы время обернулось вспять, и она не лишилась в свои восемнадцать лет невинности, после чего, как она отчетливо понимала, мир для нее изменился навсегда.
– Что ж, Айви, – сказал он, осмотрев ее и велев сесть в кресло в углу, подальше от своего рабочего стола. – Причина твоего плохого самочувствия заключается в том, что у тебя будет ребенок.
Мать охнула и прижала ладонь, затянутую в перчатку, ко рту. В этот момент нескрываемого шока Айви захотелось взять ее за другую руку, прижать к своему сердцу, но мама резко отдернула ее.
Затем она общалась уже исключительно с доктором Джейкобсоном, спрашивая, что им теперь делать. Соседи начнут судачить, это точно. Знает ли он, что Айви не замужем? Доктор Джейкобсон отвечал рассудительно и невозмутимо. Если отец ребенка Айви не готов жениться на ней, то, по его мнению, существовал лишь один выход из положения. Предупредил, что ему придется обстоятельно побеседовать с ними, для чего он придет к ним домой в среду вечером. После этого, во время долгого возвращения домой на автобусе и в течение следующих трех дней, мать больше не выдавила из себя ни единого слова.
Дядя Фрэнк будто не замечал необычной молчаливости матери. Он продолжал изливать поток своих обычных жалоб о плохо приготовленном ужине, о сквозняке из задней двери, о слишком шумных соседских детях. Но Айви все видела. Плечи матери поникли ниже, чем когда-либо прежде, глаза как будто остекленели, не выражая больше никаких эмоций.
С самого начала, когда она узнала, что беременна от Алистера, Айви отчаянно искала с ним встречи. Она ведь рассказала ему о прекратившихся месячных, и хотя он лишь улыбнулся ей, велев ни о чем не беспокоиться, в его голосе сразу появились холодные ноты.
