Яков начал подозревать Рэли и Кобэма в намерении его устранить. Чтобы окончательно и бесповоротно настроить Сесила против Рэли и Кобэма, его бывших соратников во времена, когда был жив граф Эссекс, Яков оклеветал их, убедив Сесила в том, что им нельзя доверять и что они якобы готовят против него «мятеж»
[1466]. Забыв о чести, он даже пытался склонить его к тому, чтобы обвинить обоих в измене, дабы покончить с ними так же, как было покончено с графом Эссексом. План был поистине коварным
[1467].
Не решаясь вернуться в Шотландию после отказа королевы выполнить просьбу Якова и боясь его гнева, Мар и Брюс решились на невероятную авантюру. При поддержке Говарда им удалось установить прямой контакт с Сесилом. И авантюра увенчалась успехом. В мае 1601 года все трое встретились в доме канцлера герцогства Ланкастерского на улице Стрэнд. Сесил заверил Мара и Брюса, что все разговоры о том, что он собирается встать на пути Якова к английскому престолу и поддерживает испанскую инфанту, являются ложью. В доказательство своего расположения Сесил уговорил Елизавету восстановить выплаты Якову в размере 5000 фунтов, которые были утверждены в июле 1586 года и выдавались ему регулярно два раза в год
[1468].
В течение двух недель Сесил взвешивал риски и обдумывал возможную выгоду, после чего согласился на переписку с Яковом в обмен на будущую благосклонность короля
[1469]. В их тайной переписке на английском и шотландском языках Яков и Сесил иногда использовали шифры: так, Яков обозначался как «30», Сесил как «10», Говард как «3», а Елизавета как «24»
[1470]. Письма доставлял главный агент Сесила в Шотландии, разведчик Джордж Николсон, который, сам того не подозревая, выступал в роли почтальона и упоминался в письмах как «голубь»
[1471]. Чтобы не вызвать подозрений у таможенников Берик-апон-Туида на англо-шотландской границе, письма из Эдинбурга доставлялись в дипломатической сумке, на них ставили государственную печать и адрес мнимого французского дворянина-гугенота. Таким же маршрутом доставлялась и почта из Лондона.
Хотя иногда Яков и Сесил писали письма собственноручно, большая часть переписки велась через посредников, которыми в основном выступали Говард и Брюс. Так предполагалось снизить риск обнаружения писем
[1472]. Сесил лицемерно писал:
Если бы королева узнала о моем поступке, ее возраст в совокупности с характерной для ее пола ревностью мог склонить ее к неверному представлению о том, что помогло ей удержать свои позиции. Когда же Бог обратит свое внимание на того, кто так яростно борется за будущее своей страны?
[1473]
Он слишком хорошо понимал, какая опасность его ждет, если королева узнает о переписке. Когда один из секретарей стал проявлять к письмам Сесила повышенный интерес, он был уволен
[1474].
В основном Сесил давал Якову тактические советы. Он вел переписку осторожно, чтобы не быть изобличенным в предательстве в случае, если письма потеряются или будут перехвачены. В частности, он нигде не высказывал своего мнения о законном преемнике, просто помогая Якову. «Затрагивать этот вопрос крайне опасно, ибо всякий, кто его коснется, покроет себя вечным клеймом», — как-то заметил он
[1475].
Несмотря на всю сдержанность Сесила, Яков находил его письма невероятно полезными. Прежде всего они давали ему глубокие знания о том, как правильно обращаться с королевой. Сесил предостерегал Якова: «Зависть пробуждает войну даже между отцом и сыном»
[1476]. Он мог бы вспомнить еще одно любимое выражение Елизаветы: «Короли не могут любить своих детей»
[1477]. Яков должен избегать «ненужных уговоров» в отношениях с королевой или «проявлять излишнее любопытство к ее намерениям». Чтобы снискать расположение этой женщины, не нужно выглядеть «слишком деятельным». Не следует стремиться ко «всеобщему одобрению», ибо королева этого, как известно, не любит. Тот, кто пытается завладеть сердцем и умом простого народа, не очень понимает суть вопроса
[1478].
В ответ Яков обещал Сесилу перспективу «прекрасного будущего». «Я направлю свои действия на воплощение моих законных надежд в жизнь с помощью Ваших советов, — тепло писал он. — Вы будто бы уже один из моих ближайших советников, человек, которому я могу всецело доверять»
[1479]. Но его обещание о покровительстве имело свою цену: о мире с Испанией, которого лихорадочно и безуспешно добивалась королева в Булони, не могло быть и речи. Если мир будет заключен до того, как Яков станет королем, то его престолонаследование окажется под угрозой, ведь это откроет новую главу в обсуждении возможности восхождения на английский престол испанской инфанты и поможет Филиппу III и эрцгерцогу Альбрехту в ее продвижении
[1480].
Сесил сразу же понял намек. Через несколько месяцев он будет писать Якову, что «скандал, последовавший после смерти ненасытного до войны графа Эссекса», связывают с именем его, Сесила. Отныне мира будет добиваться Кобэм, но не он
[1481]. Тем временем свой ход продумывал Филипп III. Находясь под влиянием изгнанных английских католиков, он всерьез собирался содействовать тому, чтобы новой английской королевой стала испанская инфанта Изабелла, которая приходилась ему единокровной сестрой. Он был настроен категорически против Якова и не без оснований полагал, что тот состоит в заговоре с Генрихом IV и папой Климентом с целью создания союза против Испании
[1482].
