Кэри немедленно проводили в королевские покои, где он приветствовал Якова его новым титулом — «король Англии, Шотландии и Ирландии». Затем он отдал Якову кольцо, которое тот некоторое время назад послал Филадельфии с тем, чтобы, будучи возвращенным, оно еще до любых официальных объявлений послужило знаком того, что королева скончалась
[1569]. Согласно подробному описанию встречи, составленному самим Яковом на следующее утро, сообщение Кэри не давало ему никаких оснований считать, что королева открыто назвала его своим наследником. Это лишний раз доказывает, что жест Елизаветы на смертном одре, вероятно, был истолкован не совсем верно
[1570].
Ранним утром 24 марта, примерно за час до рассвета, Сесил в присутствии других тайных советников провозгласил Якова королем. Затем все они направились в Лондон, где в десять часов утра зачитали прокламацию на официальной церемонии у ворот Уайтхолла. Вскоре после этого четыре графа, четыре пэра, все тайные советники, судьи, градоначальник и олдермены, облаченные в алые мантии, в сопровождении трубачей, герольдов и главного герольдмейстера начали шествие через город. Сесил вновь и вновь провозглашал королем Якова: сначала у городских ворот в районе Темпл, затем у собора Святого Павла, на улицах Лудгейт и Чипсайд и наконец на улице Корнхилл. Затем прокламацию было приказано отпечатать и разослать по всему королевству
[1571].
По утверждениям свидетелей, в Лондоне, «плавильном котле» английской нации, «новость была воспринята с приятным волнением и тихой радостью, хоть и без громких возгласов одобрения». Ситуация изменилась лишь к вечеру: на улицах Лондона зажглись огни, в церквях зазвонили колокола. Как писал в своем дневнике Джон Мэннингем, «никаких волнений или беспорядков на улицах не было: все жители города продолжили спокойно заниматься своими делами, будто ничего особенного не произошло. Не слышно было и ни о каких других претендентах на трон»
[1572].
И все же безоговорочно поверить его словам мы не можем. По городу активно поползли слухи о том, что иезуиты и изгнанные католики готовятся привести в исполнение свои тайные планы. Особую популярность набрала история об эрцгерцоге Альбрехте и инфанте Изабелле, которые якобы были объявлены королем и королевой Англии в Брюсселе и теперь собирали сторонников среди католиков по всей Европе для похода в Англию
[1573]. Нередко речь заходила и о том, что в Сассексе и на севере страны активизировались некие тайные изменнические объединения
[1574]. Сообщалось также, что многие жители Йорка ожидали, будто их дома вот-вот подвергнутся разграблению
[1575].
Непрекращающийся поток сплетен и пересудов заставил тайных советников приказать членам городских магистратов брать под арест всех «доставщиков писем», подозрительных лиц, разносчиков слухов, «нарушающих общественное спокойствие», и прибывших с неясными целями чужестранцев. Представителям духовенства было приказано в воскресных проповедях предостерегать паству от необдуманных поступков и призывать к послушанию новому королю Якову
[1576]. Наибольшую опасность представляли слухи, согласно которым Яков все же принял католицизм. Поговаривали даже, что Яков пообещал папе признать права католиков в Англии и Ирландии официально, как только взойдет на престол, и более того, готов с радостью принять в своей стране всех, кого Елизавета когда-либо изгнала из Англии из-за их религиозных убеждений, и вернуть им отнятые земли
[1577].
В попытке справиться с нежелательными слухами Сесил и его агенты начали распускать свои собственные. Вскоре все печатники оказались заняты размножением брошюр и стихов, прославлявших нового короля и приветствовавших его на английской земле. Авторы их упирали на то, что Яков — зрелый и опытный правитель, который к тому же может похвастать прекрасной родословной, а кроме того, в отличие от почившей королевы, является мужчиной, женат и уже имеет детей, которые смогут унаследовать его трон. Хвалебные оды Якову, пусть и кошмарно написанные, в целом звучали вполне предсказуемо. В них говорилось, что:
Все верные и благородные сердца,
Коих в Англии имеется в достатке,
Должны верно служить своему королю,
Человеку редкостных достоинств.
И пусть же голоса, приветствующие его,
Сольются в единую гармонию,
А все подданные короны пусть ликуют, поют и веселятся,
В соответствии с последней волей Елизаветы ее тело не было забальзамировано
[1580]. В те времена останки большинства монархов и самых состоятельных подданных после смерти подвергались бальзамированию, что позволяло сохранять их почти в неизменном виде долгое время. Бальзамировщики разрезали тело от горла до паха, извлекали внутренности, которые затем погребались отдельно, промывали образовавшиеся полости уксусом и заполняли их солью и специями. После этого тело плотно заворачивалось в вощеную ткань (обычно лен или шелк). Наконец, тела усопших одевали в нарядную одежду, в которой те и представали перед людьми в день погребения
[1581].
