Все изменилось со смертью Лестера. Горе по ушедшему из жизни другу заняло все мысли Елизаветы. Тем временем Дрейк, объединив усилия со своим давним товарищем сэром Джоном Норрисом, ветераном голландской военной кампании, разрабатывал новый амбициозный и трудновыполнимый план, сочетавший в себе все выдвинутые ранее и, казалось бы, несовместимые друг с другом идеи. Морское сражение с судами испанского военного флота, которые Филипп всегда отправлял к Азорским островам для сопровождения своих кораблей с сокровищами на завершающем этапе их путешествия, было бы весьма рискованным, поэтому Дрейк и Норрис избрали иную цель — порты Сантандер и Сан-Себастьян на северном побережье Испании, где стояли на ремонте уцелевшие суда Армады. Дрейк и Норрис планировали в ходе внезапного набега разграбить и сжечь испанские суда, а затем ни много ни мало осуществить полномасштабное вторжение на территорию Португалии, свергнуть Филиппа с португальского престола и возвести на трон его соперника. В том случае, если у них останется достаточно времени и ресурсов, они намеревались также захватить и использовать в качестве военной базы на протяжении всей кампании один из островов Азорского архипелага, после чего — разыскать и перехватить испанские корабли с сокровищами в Атлантике
[441].
C тех пор как Филипп сумел доказать законность своих притязаний на португальский престол и был коронован в 1581 году, другой претендент на трон — Антонио I, приор из Крату и незаконнорожденный внук короля Португалии Мануэла I, — жаждал отмщения. Антонио сумел целым и невредимым добраться до Парижа с драгоценностями португальской короны, а затем попросил убежища в Англии и поселился в районе Степни, в нескольких километрах к востоку от Лондона. Елизавета в отношениях с ним бросалась из крайности в крайность: она была не против оказывать ему протекцию и потакать его желаниям, но лишь до тех пор, пока у него оставались деньги и пока это казалось выгодным ей самой.
Взвесив все «за» и «против», Елизавета пришла к выводу, что попытка возвести португальца на престол — пустая трата времени и денег. Однако Уолсингем был с ней категорически не согласен. На его сторону встал и Бёрли, полагавший, что предложенный Дрейком и Норрисом план может оказаться для Англии единственной возможностью вырвать Португалию с ее огромным флотом и развитыми торговыми связями с Ост-Индией, Западной Африкой и Бразилией из рук Филиппа, лишив того огромной доли доходов. Такой удар мог стать поистине сокрушительным для испанского короля, еще не успевшего оправиться от предыдущего поражения.
К концу декабря Бёрли наконец удалось убедить королеву одобрить новый план действий
[442]. Она дала согласие на экспедицию, но при одном условии: ее войска должны были направить свои силы на достижение двух, и только двух, целей, а именно: «во-первых, сокрушить военный флот испанского короля; во-вторых, захватить власть над некоторыми из Азорских островов, дабы оттуда перехватить морские конвои с сокровищами, ежегодно проходящие близлежащим маршрутом». Пока эти цели не будут достигнуты, Дрейку и Норрису не дозволялось даже задумываться о целесообразности возможного вторжения на португальские территории. Но кое о чем королева не знала: Антонио втайне успел предложить Дрейку и Норрису крайне выгодные льготы на торговлю в Азии и Западной Африке в обмен на возведение его на престол
[443]. Экспедицию планировалось снарядить и спонсировать в частном порядке. Сама королева была готова предоставить на ее нужды 20 000 фунтов и шесть боевых кораблей королевского флота. Доходы от экспедиции планировалось разделить между спонсорами пропорционально вложенным ими средствам. Эссекс горячо поддержал новый план и выразил абсолютную готовность присоединиться к намеченному предприятию. Он знал, что Елизавета не одобрила бы, если бы кто-то из приближенных к ней дворян решил подвергнуть свою жизнь неоправданному риску, но даже это не заставило его передумать. Своевольный и импульсивный граф твердо решил отправиться в этот поход, с согласия королевы или без него
[444].
В апреле 1589 года флот Дрейка и Норриса в составе 120 кораблей с 19 000 человек на борту, в числе которых были Антонио и его соратники, покинул порт Плимут. Среди этого войска оказался и Эссекс, пренебрегший недвусмысленным запретом Елизаветы и сбежавший накануне из Лондона между пятью и шестью часами вечера. Проявляя дерзость, он рисковал, но риск казался ему более чем оправданным. Граф верил: участие в войне и свержение короля Филиппа — его шанс возвыситься в глазах окружающих, обрести богатство и почет, а значит, и завоевать расположение королевы. За каких-то тридцать шесть часов Эссекс преодолел целых триста пятьдесят четыре километра, в пути не раз сменив лошадей, и наконец поднялся на борт королевского галеона «Свифтшур», капитан которого сэр Роджер Уильямс, посвященный в рыцари Лестером в Голландии, дожидался его прибытия
[445].
Выходка Эссекса привела Елизавету в ярость. Она спешно послала в погоню за ним своего родича сэра Фрэнсиса Ноллиса, но тот прибыл в Плимут слишком поздно: «Свифтшур» успел выйти из порта. Тогда она отправила графу гневное послание, во многом повторявшее письмо, написанное ею когда-то его отчиму, также против ее воли принявшему предложение занять должность генерала-губернатора Нидерландов:
Вам не составит ни малейшего труда вообразить, какую обиду вы должны были нанести и нанесли Нам своим поспешным и безответственным отбытием из места пребывания, вам надлежащего. Наша к вам благосклонность, незаслуженно дарованная, заставила вас позабыть о своих обязанностях и отринуть долг, и никаких иных толкований вашим странным поступкам Мы дать не в силах. В свете изложенных соображений и не намереваясь попустительствовать беспутству, вами проявленному, Мы дали указание определенным членам Тайного совета довести до вашего сведения Наше истовое желание лицезреть ваше незамедлительное возвращение, каковое ваш долг предписывает вам. Вы, однако, предпочли вновь легкомысленно пренебречь им и сим усугубить нанесенное Нам оскорбление, позволив себе покинуть свою страну тайно, не полагая нужным осведомить Нас о своем решении, невзирая на доход и положение, вам пожалованные. Посему Мы приказываем и требуем, чтобы вы по получении сего послания незамедлительно возвратились туда, где вам надлежит находиться, невзирая на любые побочные обстоятельства, ежели вы и далее надеетесь рассчитывать на Наше расположение. Ничто не должно воспрепятствовать исполнению вами Нашей воли, ибо в противном случае вы навлечете на себя Наш гнев и за проступки свои ответите по всей строгости
[446].
Вряд ли Елизавета могла выразиться еще более недвусмысленно. Не менее резким оказалось и второе ее письмо — срочное послание Дрейку и Норрису, которое она продиктовала Уолсингему и в которое затем вносила правки собственноручно. Королева сочла, что капитан судна «Свифтшур» за совершенное им преступление, по тяжести почти равносильное государственной измене, должен понести жестокое наказание в соответствии с военным правом, предпочтительно быть повешен на рее: «Эссекса же, если он ныне пребывает на борту одного из кораблей в составе флотилии, Мы приказываем без промедлений и отлагательств отослать обратно, обеспечив его безопасность».
