Но иногда община после первой же попытки терпела такое тяжкое поражение, что более не осмеливалась требовать коммунальных прав. Такова была судьба королевского города Орлеана, который в 1137 г. устроил у себя коммуну. Людовик VII поспешил туда и, «так как безумие нескольких помешанных замышляло гибель короля, то он мужественно подавил мятеж, не без того, чтобы повредить некоторым». Этот урок оставил такой глубокий след в Орлеане, что он более никогда не возобновлял своей попытки.
Таким образом, с успехом или без него, многие общины искали свободы в мятеже. Но не следует обобщать теорию мятежной коммуны. Это было ошибкой Огюстена Тьерри и историков его школы; они смотрели на освобождение средневековых городов сквозь призму революций XIX в., представляли себе освобождение непременно результатом мятежа и, найдя в старых документах немало примеров, способных подтвердить эту мысль, объявили, что «коммунальный строй во всем своем развитии издавна достигался не иначе как путем открытой силы и принудительного соглашения с общественной властью» (Lettres sur l’Histoire de France, XIII). На самом же деле война была в общем лишь простой случайностью в развитии городов, и большинство из них приобрели привилегии без вооруженной борьбы.
Другие способы освобождения. Часто, когда сеньор был занят войной, община уклонялась от оказания ему помощи, предлагала свои условия обеим сторонам, продавала свой союз с торгов, поддерживала того, кто больше давал, и, пользуясь военным положением, добивалась независимости. Так, Невшатель устроил у себя коммуну в 1231 г., пользуясь войной между герцогом Лотарингским Матвеем и шампанским графом Тибо, и получил от последнего помощь против своего сеньора. Со своей стороны феодалы щедро раздавали привилегии городам, когда нуждались в их помощи; и когда несколько претендентов оспаривали друг у друга какой-нибудь феод, то иногда они старались превзойти друг друга великодушием. Такой случай был во Фландрии в 1127–1128 гг. Гильом Клитон, внук Вильгельма Завоевателя, в 1126 г. женился на Жанне Савойской, сестре французской королевы, и получил в лен Фландрское графство, чтобы приобрести популярность, он тотчас по приезде даровал гарантии жителям Лилля, Гента, Брюгге, Арденбурга, Бетюна, Теруанна и Сент-Омера (1127). Но у него был соперник — Тьерри Эльзасский; последний нападает на него и, пользуясь тем же оружием, дает привилегии Арру, Теруанну, Брюгге, Сент-Омеру, Лиллю и Эру. Таким образом, некоторые из этих городов сосали двух маток.
Чаще всего города приобретали независимость при помощи денег. Сеньоры были бедны или расточительны и всегда нуждались в деньгах; хотели ли они ехать в Св. землю, основать монастырь, предпринять поход или заплатить выкуп, они обращались к снисходительности своих подданных, а последние развязывали шнурки своего кошелька не иначе как в обмен на пергамент. Большинство коммунальных хартий было добыто, вероятно, путем купли, хотя эта торгашеская сделка, делающая мало чести господской гордости, редко упоминалась в них. Людовик VI продал городу Амьену освободительную грамоту. Хартия, дарованная в 1174 г. жителям Лана, была уничтожена вследствие их столкновений с местным епископом; но горожане снова купили ее, обязавшись платить суверену целый ряд повинностей; позднее они выкупили эти повинности, уплатив единовременно известную сумму (1196). В 1216 или 1217 г. — пример, единственный в своем роде — горожане Оксерра добились того, что их граф отдал им город внаймы на шесть лет за ежегодный оброк в 2 тысячи прованских ливров.
Мирный договор, заключенный с сеньором, был обычно лишь перемирием, и города не упускали случая добиваться новых льгот. Эти беспрестанные захваты достигались опять-таки путем денег. В 1186 г. Филипп Август даровал новые привилегии жителям Компьена, которые приобрели самостоятельность еще в 1153 г. Коммуна Бове, учрежденная ранее 1099 г., развилась между 1175 и 1217 гг. в правление Филиппа де Дре, воинственного прелата, постоянно занятого отдаленными войнами и постоянно нуждавшегося в денежной помощи. Сент-Омер, освободившийся в 1127 г., покупает у графа Тьерри Эльзасского свою ратушу в 1151 г. и права на участие в ярмарках Лилля, Мессины и Ипра в 1157 г. В 1209 г. сенешаль владельца продает жителям луг, лежащий неподалеку от стен города, а в 1275 г. отдает им помещичьи права, которые он еще сохранял относительно некоторых участков коммунальной территории, за 160 парижских ливров, «ради великой моей нужды, известной и открытой», прибавляет он смиренно.
Наконец, и в Англии города не завоевывали своих знаменитых муниципальных вольностей; они приобрели и расширили их ценой денег. Пример такой купли представляет нам одна лейстерская грамота — пример наивный, может быть, легендарный, но все-таки интересный, потому что он, хотя и в символической форме, изображает истину. Горожане жаловались на то, что их в случае тяжбы подвергают судебному поединку, и желали заменить его другими формами судопроизводства — очищением или свидетельскими показаниями соседей и родственников. «Случилось, — говорит упомянутый документ, — что два родственника — Николай, сын Акона, и Жофруа, сын Николая — бились на дуэли из-за клочка земли, который они оспаривали друг у друга; поединок продолжался от первого до девятого часа с равным успехом; один из них, отступая, взошел на закраину небольшого колодца и упал бы в него, если бы противник не сказал ему: “Берегись, упадешь”. При этих словах присутствующие разразились такими громкими криками, что граф, заинтересовавшись, спросил, в чем дело; ему рассказывают о причине дуэли, поединке, великодушии одного из противников, и горожане, охваченные состраданием, предлагают ему ежегодную дань в три пенса с каждого дома, выходящего на большую улицу, если он согласится уничтожить судебный поединок и поручить 24 присяжным суд и расправу по всем их тяжбам; так и было сделано».
Некоторые сеньоры не только не противодействовали стремлениям городов, но даже покровительствовали им, отчасти из выгоды, отчасти по душевной доброте. В их феодах городам вовсе не приходилось бороться и тратить деньги на дело освобождения. Таковы были графы Понтье, и особенно Вильгельм III, который в начале XIII в. добровольно дал коммунальные хартии городам Ле Кротуа, Дуллан, Эрнь, Руэ, Сен-Жоссе-сюр-Мер, где он действовал наперекор аббатству, которое делило с ним сеньориальные права над этим поместьем. Точно так же Жанна Константинопольская, бывшая с 1211 по 1244 г. фландрской графиней, относилась к своим городам чрезвычайно предупредительно; она щедро раздавала привилегии — Брюгге, Куртре, Дамму, Дюнкирхену, Экклоо, Фюрну, Генту, Миддльбургу, Мюду, Валансьену.
Наконец, некоторым городам даже не приходилось просить о вольностях: они получили свободу в дар от своих сеньоров; таковы были французские общины, зависевшие от английского короля. Между 1169 и 1179 гг. Генрих II даровал Руану и Ла-Рошели знаменитую муниципальную конституцию, известную под названием Руанских установлений (Etablissements de Rouen), и тот же статут был последовательно введен в городах Нормандии, в Сенте, Ангулеме, Пуатье, Коньяке, Сен-Жан-д’Анжели, Бордо, Байонне, на островах Ре и Олероне; это были вольности, тщательно ограниченные, которых английскому королю совершенно нечего было бояться и которые, по-видимому, представляли средство для того, чтобы обеспечить ему симпатии и союз местного городского населения.
