Великие войны, которые велись либо за гегемонию одного из королевств, либо для отражения датчан, объясняют, наряду с влиянием церкви, каким образом вожди англосаксонских дружин сделались настоящими королями и дошли до того, что установили свою власть в стране, в которой память о римском опыте изгладилась. Им пришлось создать администрацию, финансы, войско. Начиная с X в. вся Англия делилась на шайры; шайр управлялся военным вождем, сходным с каролингским графом, ealdorman’ом и sheriff’ом — чиновником, на обязанности которого лежал надзор и сбор королевских доходов. Самым замечательным из этих доходов был danegeld, поземельный налог, взимаемый во всей Англии на защиту против датчан. Наконец, на населении лежала обязанность содержать в исправности дороги и мосты и всей массой браться за оружие в случае нашествия. Это национальное войско, в котором все классы смешивались в кое-как снаряженную толпу, было, впрочем, недостаточно: приходилось пользоваться наемниками, и, кроме того, обратились, в конце концов, к системе феодального ополчения (ost), аналогичной той, которая была на материке.
Характер этой королевской власти, порожденной войной, был сложный. В некотором отношении она приближалась к монархии каролингской (а следовательно, и к первоначальной капетингской монархии); она заимствовала от нее обряды, которые увеличивали ее престиж. Но в других отношениях она была еще глубоко германской. Король имел пышные титулы, был священной особой, но это не был деспот, и власть его была ограниченной.
Нельзя сказать с уверенностью, что король всегда избирался; обычай возведения на престол наследника в качестве соправителя не был неведом англосаксонским королям. Во всяком случае, признание нового короля было в обычае и практиковалось в некоторых случаях и после нормандского завоевания. По исполнении формальности избрания его короновали. В одном епископском служебнике, восходящем, быть может, к VIII в., описывается происходившая при этом церемония: короля короновали шлемом и помазывали на царство. Влияние каролингского обряда здесь очевидно. Наконец, англосаксонский король произносил присягу, совершенно подобную той, которую приносили короли Франции. Он давал обет блюсти церковь и весь свой народ в мире, не допускать грабительства и несправедливости, быть правосудным и милосердным в своих приговорах. Иногда от него требовали обязательства; в 1014 г. Этельред вынужден был гарантировать реформы. Раз коронование было совершено, на англосаксонского короля смотрели как на существо высшее, чем все другие, существо, которое нужно любить и которому нужно служить. Законы Этельреда предписывали послушание королю как религиозный долг. Датские завоеватели поддерживали эту традицию: первый параграф Законов Кнута гласит: «Прежде всего подданные должны любить и почитать единого бога, объединиться в соблюдении одной и той же христианской религии и верно любить короля Кнута». Нетрудно было бы набрать в каролингских капитуляриях аналогичные тексты.
Но этот король, освященный помазанием на царство, находился под присмотром. Англосаксонская церковь не была по отношению к нему ни раболепной, ни даже снисходительной, и в низложении некоторых королей видна рука духовенства. Наконец, бывали случаи, когда королю приходилось, без сомнения, считаться и с Собранием мудрых, с Witenagemot’ом.
Такого составного слова нет ни в законах, изданных этим собранием, ни в хартиях. Его употребил автор англосаксонской летописи в XI в. и ввел его в обиход истории. Составители латинских грамот пользуются выражениями synodus, concilium conventus. Но в текстах на народном языке от VII по XI в. часто употребляется слово Witа («тот, который знает», «Мудрец») для обозначения участника Собрания.
Достоверные документы, касающиеся Witenagemot’а, имеются лишь начиная с конца VII в., но, по-видимому, даже до проповеди Августина и Феодора и до принятия христианским духовенством, участия в управлении, в каждом из маленьких королевств существовал Witenagemot, который ведет свое начало от concilium’а варваров, описанного в «Германии» Тацита. А когда королевство Уэссекса закончило объединение Англии, его gemot стал собранием национальным; он не включал в себя всех свободных, которые обычно посещали gemot’ы маленьких королевств, но до некоторой степени он все же сохранил древний германский характер. По-видимому, эти древние обычаи не были нарушены и прерваны, как это произошло в Галлии благодаря римским влияниям. Было много аналогий, как мы это сейчас увидим, между англосаксонским строем и франкским. Но возможно, что англосаксонское собрание сыграло более значительную, а главное, более регулярную, более непрерывную роль. Впрочем, это вопрос темный и спорный.
Подобно Каролингам и первым Капетингам, англо-саксонский король был окружен постоянными советниками, ministri; сюда входили его родственники, в том числе и женщины, его служащие, состоящие при нем знатные воины, прелаты: по крайней мере один епископ жил при нем, а архиепископ Кентерберийский, как мы уже говорили, был своего, рода первым министром его. Эти постоянно окружавшие его люди подписывали акты исполнительной власти, приказы (writs). Они приобретают все большее и большее значение с течением времени и по мере того, как растет влияние учреждений французских и нормандских. Вокруг этого ядра советников собираются другие «мудрые» всякий раз, как король созывает собрание. Это последнее имеет характер собрания представителей не в большей степени, чем в Галлии: король призывает к себе прелатов, военных вождей (олдерменов), знатных воинов (танов), собрать которых ему кажется удобным и возможным или необходимым по традиции. Они не очень торопятся явиться и собираются в небольшом числе, так что могут поместиться в каком-нибудь охотничьем доме или в зале в королевском селе. Такое собрание, как то, которое состоялось в ноябре 931 г., когда заседали оба архиепископа, Кентерберийский и Йоркский, два приехавших в гости уэльских князя, 17 епископов, 5 аббатов, 15 олдерменов, 59 ministri, в общем, 100 человек, такое собрание превышало по количеству обычный состав десятка в три членов. Лишь в качестве исключения мы видим, что в его прениях участвуют ученые юристы из духовенства, местные должностные лица и, когда гемот собирается в Лондоне, горожане. Очень редко бывает, что это собрание является собранием войска: оно было именно таким, когда в 1051 г. предложили воинам утвердить изгнание Годвина. В общем, это аристократическое собрание, в котором прениями руководят духовные лица; но его национальный характер явно выступает в том, что одобренные им законы составлены на народном языке, — факт совершенно исключительный в законодательстве германских народов.
Собирается витенагемот, по-видимому, довольно регулярно, по крайней мере, один раз в год; обычно для этого, как кажется, выбирают дни трех великих праздников — Пасхи, Троицы и Рождества. Первые Капетинги усвоили себе такой же обычай.
Чтобы установить компетенцию витенагемота, ученым пришлось, ввиду скудости источников, обобщать все частные указания, которые они нам дают на протяжении четырех столетий. Очевидно, что мы должны отнестись с недоверием к такому обманчивому приему и что ни одно из собраний, следы которого были найдены в источниках, не выполняло целиком так много различных функций; несомненно даже, что король в некоторых случаях собственной властью совершал такие действия, относительно которых в других случаях он совещался с «мудрыми». С этой оговоркой мы констатируем, что эти последние обсуждали всевозможные дела. Они издают религиозные предписания и церковные правила, так как церковь и государство неотделимы, и люди того времени, даже такие образованные, как Альфред Великий, не отличают духовного собора от национального собрания. Они издают и отменяют законы: Альфред заявляет, что отмена закона зависит от витанов. Они творят суд, наряду с советниками короля, в компетенцию которых, очевидно, входит разрешение в апелляционном порядке дел обычного характера. С ними советуются относительно налогов, хотя у нас нет решительно никакого основания утверждать, что такая консультация являлась правилом. Всего у нас есть семь случаев решения витанов, постановляющего произвести сбор датских денег, но мы видим, что в 1051 г. они решили, что такой сбор не должен иметь места. Точно так же нельзя точно установить их компетенцию в области администрации; мы видим, однако, что они участвуют в назначении олдерменов, и значительная часть документов, разъясняющая нам роль витанов, состоит из пожалования королевских земель, на которое они дали свое согласие. Наконец, бывали и разногласия и жестокие споры между королем и витанами.
