С другой стороны, допускают, чтобы дела расследовались и велись профессиональными юристами, как «jurisperitus Маіnerius», и случается, что в присутствии баронов произнесение приговора передается именно этим специалистам; прибавим, что «Дворец» Старого города (Palais de la Cité) в Париже становится главным судебным центром. Наконец, часто устраиваются имеющею важное значение собрания курии при Людовике VII они нередко играют решающую роль в вопросе организации Крестового похода или ведения войны с Англией. Несомненно, указы общего характера, исходившие от этих собраний, как, например, указ 1155 г. об установлении мира на десять лет в интересах церкви и народа, не имели никакого практического значения; и только те, которые относились к Крестовым походам, были применены на деле. Но было важно то, что король получал для своих больших предприятий, как и для своих судебных приговоров, одобрение своих баронов, и епископов; без них он ничего не мог сделать. Видя, что король Людовик VII необдуманно ввязывается в войну с Жоффруа Плантагенетом, Сугерий пишет ему:
«Подождите до того времени, когда вы будете иметь мнение ваших верных епископов и баронов, которые в силу преданности, которой они обязаны королевству и короне, помогут вам всеми своими силами сделать то, что они вам внушат».
Этот текст ясно указывает на ту выгоду, которую доставляло Капетингам их феодальное право требовать совета у баронов. Свою моральную силу перед церковью и народом Людовик VII и Филипп Август получали, без сомнения, от помазания на царство и от монархической традиции, но по отношению к баронам они ее заимствовали из своего звания сюзерена. И мы увидим, как Филипп извлекает решительную выгоду из своей феодальной прерогативы. Curia, именно в силу своего феодального характера, делается в его руках опасным орудием.
Что же касается силы материальной, то ее король черпал все еще, главным образом, из своего домена. Людовик VII упустил Аквитанию и ничего нѳ присоединил. Но Филипп уже в первые годы своего царствования наверстал потерянное время. Не говоря уже о нормандских и беррийских кастелянствах, которые, как мы это увидим, он вырвал у Плантагенетов, он приобрел Артуа благодаря своей женитьбе на Изабелле Геннегауской; а также графство Амьенское, Мондидье, Руа и Перонну. Королевское кастелянство Монтрейль-сюр-Мер, до тех пор изолированное, оказалось, таким образом, примыкающим к домену, и у королевской власти явились виды на Ла-Манш. Наконец, в управлении доменом произведено было капитальное нововведение. В течение более чем столетия домен эксплуатировали и им управляли прево. Королевский прево обычно владел своей должностью как леном и стремился сделать ее наследственной; он эксплуатировал королевские земли, собирал доходы, арестовывал и судил преступников, командовал королевским замком в городе, собирал феодальное войско. Некоторые прево уже были проникнуты тем агрессивным и властным духом королевского чиновника, который впоследствии приведет мало-помалу к разложению феодальной организации. Но прево приносили еще больше вреда, чем пользы, своими грабительскими инстинктами и жестокостью, которые выводили из себя церковь, горожан и крестьян; их управление, часто подозрительное, их строптивость беспокоили королевских советников, которые лишь изредка совершали объезды для посещения отдаленных превотств.
У Филиппа Августа явилась мысль увеличить число этих ревизий, предложить совершающим объезд советникам оставаться на долгое время, для того чтобы творить суд и наблюдать за поступлением доходов; так мало-помалу возник институт, который должен был лучше содействовать успехам капетингской монархии, институт бальи
[76]. Время его учреждения невозможно установить точно, тем более что термин bailivus употреблялся в смысле вообще агента и должен был еще долго сохранять это неопределенное значение. Однако за время с 1184 по 1190 г. имеется около пятнадцати писем Филиппа к своим «прево и бальи», и мы, думается нам, имеем право считать, что здесь дело идет о бальи, делегируемых курией для суда
[77] и надзора за прево. Все эти письма имеют целью защищать церкви и аббатства; можно предположить, что одним из мотивов создания этого учреждения и было недовольство духовенства, недостаточно защищенного от грабительства прево и часто ими притесняемого.
Но решающим документом в этом отношении является июньский указ 1190 г., содержащий в себе завещание, обнародованное Филиппом перед своим отправлением в Святую землю. Представляется несомненным, что институт бальи именно при этом получает силу и определенность, которых он раньше не имел. В известном количестве земель, «обозначенных собственными именами», король учредил бальи. Каждый месяц они будут устраивать судебное собрание, в котором жалующиеся найдут немедленно правосудие, и права короля будут охранены; следуемые королю штрафы будут записаны. На трех сессиях, которые ежегодно будут устраиваться в Париже регентами, бальи будут докладывать о делах своих округов. В каждом превотстве они назначат четырех верных людей (prudhommes), мнение которых будут всегда спрашивать; в Париже их будет шесть. Прево не могут быть сменены властью бальи, ни бальи — регентами без утверждения короля, за исключением важных случаев.
По возвращении Филиппа во Францию, за время с 1191 по 1201 г., мы видим бальи действующими в Орлеане, Сансе, Этампе и в особенности в землях, вновь присоединенных или угрожаемых: в Артуа, Вермандуа, Бурже, Жизоре. Они носят различные названия: бальи, офисье, асессор, юстициарий, коннетабль. Это рыцари, принадлежащие к семьям, которые будут доставлять королевской власти в ХIII в. многочисленных администраторов, как Бетизи, Ла-Шапель; в этом отношении уже создается традиция.
Это дело, по нашему мнению, внушено Филиппу Августу и его советникам англо-нормандскими учреждениями
[78]. Это даже очевидно. В первые годы царствования Филиппа Генрих II доказал себя дружески расположенным к этому молодому королю, который впоследствии будет так безжалостно травить его; они устраивали свиданья, сообща издали указ в 1184 г. Сыновья Генриха живали при французском дворе.
Нормандией, Анжу, Аквитанией управляли сенешали, являвшиеся крупными бальи, которым был поручен надзор за местными чиновниками, и Капетинги это хорошо знали; у Людовика VII, когда он был герцогом Аквитании, существовали сенешали. Ежемесячное судебное собрание является учреждением нормандским. Но капетингские бальи еще более похожи на разъездных судей и шерифов Англии; они соединяют в себе обязанности тех и других: как разъездные судьи, они являются от Curia regis и группируются в коллегии, чтобы творить суд и поддерживать прерогативы и права короля; как шерифы, они являются представителями короля, получают от него инструкции, наблюдают за его финансами, отдают ему отчет в том, что происходит. Четыре человека от превотства — это четыре человека, представляющие township в курии графства. Таким образом, оправдывается, по этому определенному пункту, утверждение Рауля Диси, что Филипп заимствовал администрацию у Генриха II.
