Великая задача, которую королевской власти удалось выполнить лишь после многовековой борьбы, состояла в том, чтобы искоренить варварское убеждение, старое как мир, в законности права мести. Все, от одного конца социальной лестницы до другого, считали совершенно естественным, что существует два суда: один, которого можно просить у судьи, и другой, который можно произвести самому для поддержания своей части или чести своего рода. Это была древнегерманская «феда»: между вендеттой, вооружавшей друг против друга две семьи простолюдинов, и феодальной частной войной не было, по существу, никакой разницы. Филипп Август, если верить Богдануару, защитил родственников, которые еще не знали о возникшей распре, от опасности подвергнуться неожиданному нападению: на них можно было напасть только по прошествии сорока дней («quarantaine-le-roi»). По прошествии этого срока надо было быть настороже или же оградить себя перемирием, или «assurement». Людовик Святой пытался сначала предотвращать «феды» вмешательством. Оно приводило обычно к «миру сторон» («paix à parties») и паломничеству за море, которое обязан был совершать убийца; в тех случаях, когда король находил наказание недостаточно сильным, он его увеличивал. При отъезде своем в Крестовый поход он разослал своим бальи следующий циркуляр:
«Мы вам поручаем и предписываем, чтобы во всех случаях войн и фед в вашем бальяже вы принимали и заставляли нас принимать перемирия на основе полной справедливости: эти перемирия должны продолжаться пять лет с будущего дня рождения святого Иоанна Крестителя; и не ждите, пока стороны сами обратятся к вам».
Наконец, по возвращении из Крестового похода он решил принять меру, вызвавшую большое раздражение. До нас не дошел текст его указа, но мы знаем, что им запрещались частные войны и ношение оружия во всем королевстве и что он был издан около января 1258 г. Действительно, именно в это время он писал своим верноподданным в епархии Пюи: «Знайте, что мы, по обсуждении дела, запретили в нашем королевстве всякие войны и поджоги и помехи земледельческому труду». Сохранившиеся у нас отрывки обследований свидетельствуют о том, что королевские чиновники применяли этот указ, что они старались не допускать, чтобы оруженосцы разъезжали с оружием, арестовывали крестьян, которые имели при себе ножи с острым концом; и из этих же также видно, что на эти аресты жаловались, как на огромное, злоупотребление. Альфонс де Пуатье шел по стопам своего брата; так, он приговорил сына графа Родезского и сына сеньора де Канильяк к штрафу в 400 ливров за ношение оружия. Сеньоры, имевшие право высшего суда, могли судить преступления этого рода, но, по-видимому, король хотел, чтобы этот указ исполнялся везде. И если бы он действительно исполнялся последовательно
[110], то социальная история Франции была бы иной.
VII. Попытка взять под свою опеку города
В течение первой четверти XIII в. развитие коммунального движения продолжалось при тех же условиях, что и в конце XII, явным образом поощряемое королевской властью. С 1205 по 1224 г. Филипп Август и Людовик VIII даровали или подтвердили разрешение на устройство коммуны в городах вновь присоединенных областей — на северо-востоке, в Нормандии, в Пуату и в Сентонже. Цель, руководившая ими в этом случае, была все та же — обеспечить за собой хорошо защищаемое укрепление, а также опытную городскую милицию. Филипп Август подтверждает также и коммунальные хартии, данные сеньорами
[111], и уже зарождается мысль, что король является естественным сюзереном всех коммун в королевстве.
Вольности, особенно экономического характера, оба эти короля жаловали и городам, не имеющим коммуны. Столица, как мы это уже видели, относилась именно к этой категории. Могущественная ганза парижских «купцов на воде» была наделена новыми привилегиями, торговыми и судебными: мало-помалу в течение XIII в. она превратится в своего рода муниципию, и с 1263 г. в ней появятся купеческий прево и четыре эшевена. Французские и иностранные купцы, всегда подвергавшиеся опасности быть ограбленными, особенно те из них, которые посещали знаменитые ярмарки в Шампани, пользовались действительным покровительством Филиппа Августа
[112]. Одним словом, до начала самостоятельного царствования Людовика Святого союз между королем и богатой буржуазией был сильнее, чем когда бы то ни было. Северные города почти все оказали поддержку Филиппу Августу в 1214 г., а также Бланке Кастильской во время ее регентства.
В царствование Людовика IX произошла значительная перемена. Буржуазия продолжает обогащаться и корпоративная система укрепляться; именно в это время Этьен Буало составляет свою знаменитую «Книгу о цехах». Но тирания богатых, которой они начинают угнетать бедных, и беспорядок в финансовом управлении некоторых городов внушают Людовику Святому новую политику. Городская независимость, выгодная лишь олигархии, кажется ему не из тех прав, которые следует уважать. Людовик IX еще подтверждает прежние хартии, но вновь создает лишь одну коммуну, именно в Эг-Морте (в 1246 г.) — морской и торговой базе, созданной в обездоленной местности ввиду предстоящего Крестового похода. Очевидно, идея коммуны, городской сеньории, находящейся в союзе с королевской властью, отжила свой век. Бомануар вскоре будет сравнивать коммуны с «малолетним ребенком», который нуждается в руководстве и которого надо оберегать, и будет советовать сеньорам городов и бальи иметь надзор за муниципальной администрацией и улаживать раздоры между богатыми и бедными; однако следует уважать хартии и привилегии. Здесь Бомануар формулирует принципы, которые, как он видал, Людовик Святой применял на деле. На юге этот король трудился над поддержанием и восстановлением муниципальных вольностей, когда его ревизоры ознакомили его с злоупотреблениями властью, совершенными сенешалями; в 1254 г. он даровал хартии Бокеру и Ниму, и в этом последнем городе было восстановлено консульство. Но он не преминул «помогать малолетнему ребенку», буйному и непредусмотрительному. Он пытался взять под свою опеку, административную и финансовую, те города, на которые он мог иметь наиболее прямое воздействие.
В 1260 г., по крайней мере, тридцать пять городских коммун должны были представить двум «мэтрам» из Curia Regis свои счета за 1259 г.; мы и сейчас имеем эти документы в Сокровищнице хартий. Это были большей частью города, расположенные в парижской области и на северо-востоке, в большинстве своем в пределах домена, но среди них были и епископские города, как Бове и Нуайон. В 1262 г. Людовик Святой повелел, чтобы коммуны Франции и Нормандии не только ежегодно представляли свои счета в Париж к 17 ноября, но чтобы предварительно, а именно 29 октября, их муниципальное управление обновлялось. Оба эти указа, имевшие в виду только определенные области, со времени царствования сына Людовика Святого перестали исполняться.
