Мне не терпится увидеть, как она превратится в вонючую кучу дерьма.
Появляется моя кошка и, выказывая свое одобрение, трется об меня щекой. Она все отлично понимает. Убивать приятно, но еще приятнее поиграть перед этим со своей жертвой.
Глава 28
— Это платье подойдет?
Платье светло-серое и приталенное. Юбка до колен, корсаж открывает небольшую часть ложбинки. Поверх платья я надеваю белый кардиган и изящный кулон — золотой филигранный крестик, купленный мною сегодня утром.
— Отлично. Только не снимай кардиган.
— О. Мне кажется, так красиво. — Я легким движением сбрасываю кардиган с голых плеч. Стивен отводит взгляд от светофора и любуется моей грудью.
— Да, красиво, но это же не какой-нибудь убогий бар… На тебе есть бюстгальтер?
— Да! — восклицаю я. — Он без бретелек. А ведь здорово!
— Не снимай кардиган.
— Вот так, значит… — Надуваюсь. — Я… я думала, тебе понравится, вот и все. Это же важное мероприятие.
Стивен хлопает меня по коленке, а потом кладет руку на мое бедро.
— Платье мне очень нравится, детка. Ты покрасуешься в нем передо мной потом, ладно? Без кардигана. Покажешь мне, как ты прекрасна.
Я хихикаю и сбрасываю его руку, когда он пытается продвинуть ее выше.
— Ты ведешь себя плохо.
— Это точно, зато вечером я буду вести себя наилучшим образом, договорились? Там будет много важных людей.
— Ясно.
— Не пей.
— Ох… Ладно. Если тебе так хочется.
— Там будет не твое обычное окружение.
Я киваю, как будто не бывала на многочисленных приемах в американском посольстве в Малайзии и не встречалась там со знатью со всего мира. Да, для меня это были веселые тусовки. Надеюсь, сегодня я смогу не потерять свои трусики посредине беседы о местной торговой палате.
Всю неделю Стивен вел себя великолепно, был ласков и по большей части добр, так что дела идут своим чередом. Я планирую переспать с ним сегодня.
Поворачиваю голову и смотрю, как за окном скользит мир.
Темнеет, и на улицах загораются фонари. Весь снег, что выпал за неделю, растаял, но успел своим весом сорвать листья, и теперь город выглядит блекло.
Мы выезжаем из города на автостраду и едем к домам с садами попросторнее. В глубине микрорайона, где стоит дом пастора Хепсуорта, сады уже размером с мини-поместья; участки тут не меньше акра.
— Ты здесь вырос? — спрашиваю я.
— Нет, папа купил этот дом, когда снова женился. Мне тогда было двадцать, так что я жил здесь, пока учился в колледже. А вырос я в нескольких кварталах от церкви.
Ближе всего к церкви стоят дома c разноуровневой планировкой, построенные в восьмидесятые годы двадцатого столетия, и я задаюсь вопросом, не поэтому ли он купил себе точно такой же дом.
— Твоя мама в Рочестере? — спрашиваю.
— Угу.
— Ты часто видишься с ней?
— Не особо. Она сделала свой выбор.
— Но она же твоя мама.
— Она была дерьмовой мамой.
— О, нет! Я не понимаю. Она… она что, пила?
— Нет, но она причинила горе моему отцу и погубила нашу семью. Она не заслуживает того, чтобы изображать из себя мамочку.
— Между прочим, Господь учит прощать.
— Господь велел побить камнями прелюбодеев. Думаю, это золотая середина — устраивать праздники без нее.
Ну и ну.
Стивен на мгновение берет мою руку в свою.
— Когда у меня будут дети, я не допущу, чтобы они общались с женщиной, которая не имеет понятия о верности и браке. А ты бы допустила?
— Не знаю. Моя мама разводилась пару раз, но она хороший человек. Из нее получится отличная бабушка.
— Хочешь сказать, что пока твоя мама была не замужем и встречалась с разными мужчинами, ты на ее примере познавала главные ценности?
— Я… — Точно так же я думала про мать Мег, но все не так просто. Мои родители превратили мою жизнь в ад, но они и ночи не провели отдельно друг от друга, насколько я знала.
— Значит, так и было, — говорит Стивен. — Тебя растлили, да?
Он произносит это самодовольно. О, он придал мягкости своему голосу, чтобы изобразить сочувствие, но я слышу в нем ханжеские нотки. Не удивлюсь, если он заявит, будто меня с младых ногтей учили чувствовать себя отбросом общества.
Опускаю голову и не отвечаю.
— Кто это был? — спрашивает он.
— Прекрати, Стивен. Я не хочу говорить об этом.
— Почему?
— Мне стыдно.
— Мне ты можешь рассказать. Если собираемся вместе строить будущее, мы должны быть честны друг с другом. И Господь уже простил тебя. Ты это знаешь.
— Знаю.
— Ты же не виновата в том, что твоя мама вела такой образ жизни. Это был кто-то из ее мужчин?
— Нет.
— Отчим?
Я судорожно сглатываю и киваю.
— Но это… было не так ужасно, наверное. Он просто дотрагивался до меня. Он не… ну, ты понимаешь…
— Сколько тебе было?
— Двенадцать.
— Боже…
Все это неправда. Это был не отчим, и дело не ограничивалось прикосновениями, и мне было совсем не двенадцать. Мне было семь, и это был здоровенный мужик, который в тот год снимал комнату в нашем двухсекционном трейлере. Когда мама объяснила мне, что он будет сидеть со мной в тех случаях, если она и папа решат выйти в город, я испытала облегчение. Огромное облегчение. Я ненавидела, когда они исчезали на несколько дней. Однако мое облегчение длилось не дольше месяца.
Так что к тому моменту, когда мне исполнилось двенадцать, я уже поняла, что могу использовать свою сексуальность против мужчин. Что нужно использовать ее против них, иначе они используют ее против меня.
Либо они, либо я — и я была полна решимости никогда не допустить, чтобы это были они.
— Вот тогда я и начала ходить в церковь, — солгала я. — Я знала, что что-то не так. Просто хотела, чтобы кто-то защитил меня, и Господь был… В общем, я начала ходить в церковь с подружкой из школы, и Господь казался мне единственным хорошим человеком на свете. Я молилась изо всех сил. И в итоге отчим ушел.
Стивен сжимает мою руку. Он сворачивает на длинную улицу и паркуется в конце вереницы блестящих новеньких машин. Поднимает мою руку и поворачивается ко мне лицом, прежде чем поцеловать мои пальцы.
— Джейн, я хорошо умею защищать людей.
Я киваю и плотно сжимаю губы, делая вид, будто пытаюсь не разрыдаться.
