– Говоря по совести, больше всего на свете я хотел бы и дальше служить вам и вашей благородной дочери – принцессе Марии.
– Хм. Полагаю, это можно будет устроить. Но подумай хорошенько вначале. Служить мне совсем не легко.
– Я справлюсь!
– Ладно. Еще что-то?
– Мой кайзер, а что такое schpana?
– Где ты это слышал?!
– Ну, вы напевали, когда мы возвращались…
– Запомни, мальчик, – нахмурил я брови. – Если хочешь служить мне, учись не задавать лишних вопросов!
– Яволь! – отозвался тот и бросился бежать.
Проводив его строгим взглядом, я не выдержал и рассмеялся.
Вольфенбюттель, с тех пор как стал резиденцией герцогов Брауншвейгских, повидал множество праздников, приемов и тому подобных мероприятий, но бал, устроенный братьями Юлием Эрнстом и Августом Младшим, должен был затмить их все. В конце концов, его устроили в честь самого русского царя, почтившего своим визитом родину после долгого отсутствия.
Конечно, Иоганн Альбрехт Мекленбургский всегда был довольно беспокойным пасынком, доставившим немало беспокойства своим венценосным родственникам, причем некоторые из них этих хлопот не пережили, но и пользы от него было немало. Что стоили только богатые дары, ежегодно присылаемые им своей матери! Ведь всем известно, что герцогиня Клара Мария и ее придворные дамы щеголяют в таких мехах, каких не видели даже при дворе императора!
Так что братья герцоги не поскупились, и на весь замок грохотала музыка от собранных со всей Нижней Саксонии музыкантов. Съехавшиеся отовсюду гости толпились вдоль стен, завороженно глазея на рослых молодцов в длинных кафтанах с золотыми двуглавыми орлами на груди и в горлатных шапках. Ходили слухи, что эти так называемые рынды принадлежат к знатнейшим и богатейшим фамилиям в далекой России и даже самому нищему из них принадлежит земли больше, чем в ином маркграфстве.
Такие известия приятно волновали почтенных глав семейств, имевших многочисленных дочерей на выданье, и заставляли их пристально вглядываться в лица потенциальных женихов. Они, конечно, варвары и в большинстве своем не знают ни слова по-немецки, но так ли это важно, если рынды и впрямь настолько богаты? К тому же, удостоенные высокой чести породниться с германскими аристократами, они наверняка не станут спрашивать богатого приданого… ведь у них и так все есть!
Открывали бал мы с фрау Мюнхгаузен, вызвав тем самым немало пересудов среди собравшихся. Сотни взоров, одни – осуждающие, другие – завистливые, скрестились на Женевьеве, но она, казалось, не замечала ни тех, ни других, плавно скользя по паркету. Наконец первый тур закончился, после чего я кивнул своей партнерше и отправился к матушке. Новоявленную фаворитку тут же окружила толпа поклонников или, вернее сказать, прихлебателей, осыпавших ее восторженными комплиментами в чаянии получить протекцию.
– С кем это вы танцевали, сын мой? – с ноткой ревности в голосе поинтересовалась Клара Мария.
– Вы ее не знаете, – одними уголками губ улыбнулся я в ответ.
Герцогиня скептически покачала головой, но уточнять не стала, сосредоточившись на других гостях празднества. В последние два дня она чувствовала себя гораздо лучше и даже смогла посетить бал. Хотя, конечно, большую его часть провела сидя в кресле, вместе с другими почтенными дамами, группирующимися вокруг нее.
– Да это ведь вдова Мюнхгаузена! – проскрипела противным голосом одна из придворных.
– Вы уверены, милочка? – обернулась к ней мать.
– Вполне, ваша светлость.
– Я ее помню, – важно кивнула Клара Мария. – Она ведь француженка?
Заскучавшие было матроны охотно поддержали этот разговор, став неуловимо похожими на старушек у подъезда в будущем. С удовольствием перемыв косточки вдовушке, они быстро сошлись во мнении, что Женевьева – самая вежливая и воспитанная проститутка на этом сборище, после чего с интересом посмотрели на меня.
– Матушка, вам надобно заказать себе лорнет, – улыбнулся я.
– Это еще что такое?
– Что-то вроде очков, только на длинной рукояти. Вы смогли бы с большим изяществом подносить их к глазам и рассматривать заинтересовавший вас предмет.
– В Москве изготавливают такие вещи? – недоверчиво прищурилась она.
– Пока нет.
– У вас светлая голова, Иоганн, и если бы вы меньше тратили время и средства на блудниц, то добились бы куда большего!
– Вы наговариваете на меня, матушка. Меня вовсе не интересует фрау Мюнхгаузен.
– Зато она на вас смотрит глазами недоеной коровы.
– А мне показалось, будто у вас слабое зрение… Кстати, откуда вы знаете, как выглядят коровы?
– Это совсем не важно, сын мой. Гораздо интереснее то, что ваша новая пассия принадлежит к свите моего деверя Юлия Эрнста.
– Я знаю.
– Надеюсь, что так, – слегка поморщилась, как от головной боли, Клара Мария.
– Матушка, с вами все в порядке?
– Не беспокойтесь, сегодня я не умру. Не хотелось бы доставить такой радости вашему отчиму.
– Все настолько плохо?
– Не обращайте внимания, Иоганн. У вас достаточно своих дел, чтобы тратить время еще и на мои.
– Ваши дела – мои дела.
– Нет! Вы – государь обширной страны, и ваши действия должны быть подчинены ее интересам, а никак не наоборот. Кстати, раз уже речь зашла о делах. Я слышала, что представители Ганзы домогаются встречи с вами. Это так?
– Да.
– Что они хотят?
– Новых привилегий.
– Вы их дадите?
– Ни в коем случае. У иноземных негоциантов в России и так слишком много преференций. Они любят толковать о свободе торговли, но на самом деле желают быть монополистами. Пока я стою во главе государства, этого не случится.
– Рада слышать от вас речи не мальчика, но мужа, – скупо улыбнулась герцогиня, затем подвинулась ко мне и с видом заговорщика прошептала: – Только не объявляйте им свою волю сразу. Я хочу видеть своими глазами, как вытянутся физиономии у этих наглых торгашей.
– Можете на меня рассчитывать, – так же тихо отвечал я.
Почувствовав за спиной движение, я обернулся и увидел осторожно пробирающегося к моему креслу Михальского. Наверное, опять принес какую-то не слишком хорошую новость. Надо сказать, что Корнилий всегда страдал паранойей, а теперь, судя по всему, он ей даже немного наслаждается.
– Что-нибудь случилось? – спросил я одними глазами.
Ответом было красноречивое пожатие плечами, дескать, разве мало того, что уже произошло. В принципе он прав. Пока мы после охоты тайком навещали Вольфенбюттель, вокруг нашего отряда начали твориться разные малопонятные движения. Какие-то досужие люди пытались подсаживаться в кабаках к моим людям и угощать их, пытаясь при этом разговорить. Кроме того, резко возросло количество желающих поступить ко мне на службу. Это на самом деле очень странно, потому что в Европе явственно пахнет порохом и для желающих продать свою шпагу нет недостатка в предложениях.
