– Жаль, что он тебя не убил, – спокойно ответила Алена, не выказав и капли страха.
– На все воля Божья, – осклабился казак. – И сегодня меня Господь вознаградил за страдания!
– Не богохульствуй! Такие, как ты, сатане служат.
– Может, и так, – не стал спорить запорожец. – Однако пусть и с помощью нечистого, но я сегодня славно помстился. А теперь еще и тобой потешусь, прекрасная панна!
Едва договорив, Грицко отбросил в сторону саблю и рванулся к княгине, но та неожиданно вскинула спрятанную до сих пор от него руку с пистолетом и решительно спустила курок. Колесцовый механизм исправно высек искру из кусочка пирита, и воспламенившийся порох с грохотом вытолкнул из ствола свинцовую пулю. Даже будь на казаке не простая кольчуга, а гусарские латы, с такого расстояния они не смогли спасти его. Смертельно раненный разбойник еще бессильно скреб по дощатому полу руками, когда Алена присела рядом с ним на корточки и почти ласково попросила:
– Не умирай. Тебе еще на колу сидеть!
Затем она оставила его и, аккуратно переступая босыми ногами, вышла из спальни. Взгляд Алены беспокойно скользнул по телам татей и холопов, пока не наткнулся на окровавленное тело супруга. Став перед ним на колени, она взяла его за руку и горестно вздохнула:
– Ах, Митя-Митя, удалая головушка… как же тебя, ясна сокола, угораздило…
Нужно было заплакать, но глаза оставались сухими, и молодая женщина, только что ставшая вдовой, испустила крик, больше похожий на вой раненой волчицы.
Не прошло и двух недель после возвращения Буйносова, как в Кремле появился английский посланник Джордж Кингсли и попросил о срочной аудиенции. Должность посланника короля в России традиционно исправляет глава Московской компании. Так повелось еще со времен Ивана Грозного, так продолжается и при мне. В принципе понятно почему: Россия, как ни крути, на периферии интересов Британии, и посылать к нам кадрового дипломата с посольством хлопотно, дорого и не слишком нужно. А негоцианты – они и так здесь, к тому же в курсе всех местных дел и вполне могут представлять интересы своего короля, благо те ничем не отличаются от интересов компании.
– Счастлив приветствовать ваши величества, – самым изящным образом замахал шляпой сэр Джордж, склонившись в глубоком поклоне. – Для меня необычайная радость находиться рядом с такими славными и просвещенными монархами!
В отличие от своего предшественника баронета Барлоу, бывшего слегка грубоватым, Кингсли – самый настоящий джентльмен. Он умен, хорошо образован и умеет вести себя в обществе. Насколько я знаю, отец дипломата – эсквайр Кингсли – довольно богат. К сожалению, Джордж – его пятый сын, и никакого наследства ему не светит. Обычно такие, как он, отправляются в армию или в колонии в надежде разбогатеть, но удается это далеко не всем. Джордж же решил заняться коммерцией и преуспел, как видите, не только в ней.
– Мы рады вам, – радушно отозвался я, а Катарина скупо улыбнулась и кивнула. – Как здоровье нашего брата короля Иакова?
– Его королевское величество находится в добром здравии, чего желает и вашим царским величествам!
– Отрадно слышать. Что привело вас к нам, дорогой сэр?
– Только желание выразить бесконечное восхищение мудрым правлением ваших величеств!
– Да неужели?
– Именно так.
– То есть никаких просьб или жалоб вы сегодня не припасли?
– Увы, государь. Должен признать, действительно, случилось одно маленькое происшествие, омрачающее отношения между нашими великими странами. Мне, право, неловко беспокоить вас подобными пустяками, но господин Рюмин, к которому я обратился с жалобой, заявил, что все дела, касающиеся Англии и английских подданных, находятся в непосредственном ведении вашего величества. Таким образом, я был вынужден явиться к вам лично, но эти прискорбные обстоятельства дали мне возможность лицезреть вас с государыней!
– Очень интересно. И где же случилось это самое происшествие?
– Некоторым образом в Мангазее.
– Что вы говорите! И как давно?
– Прошедшим летом, государь.
– И вы уже получили известия об этом деле? Может быть, оно не такое уж и незначительное, как вы говорите!
– Ну что вы, ваше величество! Называя этот инцидент маленьким, я прежде всего имел в виду вас. Понятно, что для такого великого монарха, славящегося на всю Европу своими свершениями, все это сущие пустяки. Но для нас, бедных негоциантов, это практически катастрофа!
– Переходите к делу, сэр Джордж, а то я, чего доброго, запла́чу, – усмехнулся я на эти словесные эскапады, и англичанин, сообразив, что перегнул палку, принялся излагать суть.
– Дело в том, государь, что ваш мангазейский воевода князь Буйносов незаконно арестовал и ограбил честного негоцианта Роберта Барлоу. Список украденного у меня с собой.
– Какой ужас!
– Именно так, ваше величество, но я смею надеяться, что вы примете необходимые меры и примерно накажете наглеца, поставившего под угрозу добрососедские отношения между нашими странами!
– Это все?
– Также, – безапелляционным тоном добавил Кингсли, – мы смеем надеяться на возмещение ущерба.
– Даже так?
– Разумеется! В просвещенной Европе это обычная практика…
– Господин посол, – прервала его излияния Катарина.
– Да, ваше величество.
– Ваш красочный рассказ так взволновал нас, что мы намерены учинить самое строгое дознание по этому делу, дабы выяснить виновных и отнюдь не допускать подобного впредь.
– О, ваше царственное благоволение – просто бальзам для моего израненного сердца!
– Кроме того, – продолжила царица, не обращая внимания на славословия коммерсанта, – мы желали бы лично выслушать беднягу Барлоу и выразить ему наше сочувствие.
– Вы, ваше величество, не представляете, как мне приятно слышать эти милостивые слова. Однако должен заметить, что господин Барлоу не может сейчас прибыть к вашему двору, поскольку находится в море…
– Вы же сказали, что он арестован?
– Э… да, он был арестован, но его уже отпустили…
– Кто отпустил?
– Воевода Дмитрий Погожин.
– Этого не может быть, – усмехнулся я. – Стольник Погожин уличен в государственной измене, и издан указ о его поимке.
– Я не знал об этом, – смешался посол.
– А как вы вообще узнали о злоключениях вашего соотечественника? Мангазея далеко, а ваш друг, как вы говорите, в море. Кстати, не родственник ли этот самый Барлоу бывшему главе местного отделения компании?
– Племянник, ваше величество. А позволено ли мне будет спросить, в чем вина воеводы Погожина?
– Ну какие между нами секреты, дорогой сэр, – подарил я англичанину самую любезную из своих улыбок. – Сей изменник уличен в продаже огнестрельного оружия немирным самоедам, за что у нас полагается смертная казнь. Кстати, есть сведения, что ему в этом помогали некие иноземцы. Если это подтвердится, то сих воров ожидает пытка, а затем кол.
