Мэтью Литвак
В конце концов я выяснил: то был загадочный арт-проект граффитиста по прозвищу REVS. Каждая такая надпись являлась «страницей» дневника, что создавался в течение шести лет и был разбросан по подземным коридорам Нью-Йорка. Всего в дневнике было 235 «страниц», и практически между любыми двумя платформами города вы могли бы найти какую-то из записей. Поздними вечерами REVS надевал каску и флуоресцентный жилет, как у сотрудника метрополитена, и спускался в аварийный люк на улице. Внизу, в темноте, он валиком наносил на стену туннеля широкую полосу краски, потом черным аэрозолем из баллончика писал абзац текста — зарисовку из детства или небольшое философское рассуждение.
Вскоре я выяснил, что среди граффитистов Нью-Йорка REVS был известной личностью. В этой субкультуре, всегда ценившей плодовитых художников (которые, в свою очередь, стремятся нанести свое имя на максимальное число городских объектов, в самых заметных местах, и при этом не попасться), творчество данного автора особенно бросалось в глаза. Еще в начале 1980-х годов он помещал свои произведения на десятках тысяч зданий в городе. С помощью баллончика и маркеров он оставлял теги на телефонных будках, газетных автоматах и почтовых ящиках; на кирпичных фасадах создавал многочисленные панно размером с билборд; к стенам зданий на болты и шурупы крепил холсты; к уличным указателям и металлическим заборам приваривал скульптуры с собственным тегом. На рубеже 1980-1990-х годов REVS работал наиболее активно, и жители любого квартала Нью-Йорка шагу не могли ступить, чтобы не увидеть четыре буквы его имени; этот человек словно нашептывал городу тихую мелодию. Примерно в то же время мэр города Рудольф Джулиани создал в рамках городского транспорта дружину по борьбе с вандализмом, чтобы отмыть город от граффити, и REVS стал врагом города номер один. Его также называли Kingfish. Дурная слава REVS неуклонно росла, и он начал работать во мраке подземки, с помощью красок рассказывая историю своей жизни.
В старом пособии по истории граффити в Нью-Йорке я нашел фото первых дневниковых записей, нанесенных на стены туннелей метро под Бруклином. Так, на изображении, датированном 5 марта 1995 года, автор излагал историю своей жизни с самого рождения.
ДОРОГОЕ ОБЩЕСТВО,
Я РОДИЛСЯ 17 АПРЕЛЯ 1967 ГОДА В БРУКЛИНЕ, НЬЮ-ЙОРК. УВИДЕЛ СВЕТ В БОЛЬНИЦЕ МЭМОРИАЛ В БЕЙ-РИДЖ — ЕДИНСТВЕННЫЙ СЫН КРОМЕ СВОДНОГО БРАТА ОТ ПЕРВОГО БРАКА ОТЦА ЕГО ЗОВУТ ШОН ОН СИДЕЛ. ОН КОНЧЕНЫЙ ПРИДУРОК ПОТОМУ ЧТО УКРАЛ 2100 ДОЛЛАРОВ У МОЕГО ДЯДИ ПЭТТИ КОТОРЫЙ ЕМУ ХОТЕЛ ПОДОГНАТЬ РАБОТУ И ВООБЩЕ ПОМОЧЬ — КОРОЧЕ ПОШЕЛ ОН!!! РОДИЛСЯ В 3 ЧАСА ДНЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК… ВЕСИЛ 8 ФУНТОВ 13 УНЦИЙ
[67] ЕЙ ДЕЛАЛИ КЕСАРЕВО ЧТОБЫ МЕНЯ ВЫТАЩИТЬ!! ХОРОШИЕ ВЕЩИ ПРОСТО НЕ ДАЮТСЯ ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Этому предшествовал пролог, озаглавленный «Страница 1 из множества»:
Фотография © Becki Fuller
ТОВАРИЩУ НАРОДУ… НАВЕРНОЕ ВЫ СЕЙЧАС СЕБЯ СПРАШИВАЕТЕ ЧТО ЭТО ЗА… ТУТ ПРО ПАРЕНЬКА КОТОРЫЙ ПРОСТО ЖИВЕТ СВОЮ ЖИЗНЬ И РАССКАЗЫВАЕТ СВОЮ ИСТОРИЮ ТАК КАК УМЕЕТ. ЗНАЙТЕ ЕГО ИСТОРИЯ НЕ ТАК УЖ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ВАШЕЙ: МЫ ВСЕ СТАНОВИМСЯ КУСОЧКАМИ МОЗАИКИ У КОТОРОЙ ОДИН ВСЕВЫШНИЙ СОЗДАТЕЛЬ. ГОСПОДЬ
Я задумался. Что это за человек такой, если для него единственный способ рассказать о своей жизни — написать ее на стенах туннеля? Кто вы, REVS?
Все райтеры ведут скрытный образ жизни, и, как я позже узнал, REVS был чемпионом по нагнетанию тайны вокруг своей персоны. Молодые райтеры его боготворили, при том что не были знакомы лично; райтеры постарше когда-то виделись и общались с ним, но последний раз это было много лет назад. Те немногие, что поддерживали связь с художником-загадкой, только усмехались в ответ на мою просьбу познакомить нас. «Даже не думайте», — заявил товарищ по имени ESPO. «REVS ни с кем не общается», — ответил SMITH. Фотограф, который однажды сфотографировал REVS (с закрытым лицом), выразился так: «Даже если б знал, где он находится, — а я не знаю, — вам не сказал бы о том». Фигура REVS многие годы волновала меня. Бывало, я не думал о нем по нескольку месяцев, потом вдруг видел новую страницу дневника из окна вагона, представлял себе человека в капюшоне, рисующего во мраке туннеля, и снова принимался за поиски.
Я колесил по всему городу, отслеживая даже мельчайшие моменты биографии этого человека. Прошел по улице, где, как мне рассказали, у него когда-то была сварочная мастерская; гулял по его родному району Бей-Ридж и расспрашивал владельца магазина сладостей, куда REVS будто бы ходил ребенком. Получил наводку, по которой он работал на строительстве мостов, и обзвонил профсоюзы металлургов. Обратился за помощью к офицеру Стиву Мона, который возглавлял дружину по борьбе с вандализмом и почти десять лет выслеживал его.
Мона не смог мне помочь, да и никто не смог. Фотограф, который двадцать лет следил за творчеством REVS, посоветовал мне прекратить поиски: «Вы себя с ума сведете. Это не человек — фантом». В конечном счете я сдался, приняв как данность, что REVS останется в тени. Я уверял себя: неразумно ожидать, что человек, создающий свои произведения в темноте, вдруг выйдет из-за кулис и представится мне. Оставался единственный способ что-то узнать об этом писателе — спуститься под землю и прочитать его дневник.
Душным летним вечером мы с Расселом стояли на платформе метро и ждали, когда уедет поезд, а последний пассажир исчезнет за турникетом. Затем мы быстро прошли к краю платформы, перешагнули через калитку со знаком «Вход и пересечение путей запрещены» и отправились в темноту. Воздух был затхлым и тяжелым, в туннеле раздавался плеск воды, падавшей с потолка. Мы прошли совсем немного и увидели его подпись. Когда глаза привыкли к темноте, разглядели и теги — R-E-V-S, — нанесенные вертикально на металлические балки, разделяющие пути скорых и пригородных поездов. На противоположной стороне мы обнаружили страницу дневника. Выцветшая, покрытая металлической пылью надпись выглядела так, словно находилась на этой стене не одну сотню лет. То был рассказ о двух братьях из района REVS, Крисе и Дэнни, с которыми он слушал группу KISS и смотрел передачу «Субботний вечер в прямом эфире». Не то чтобы захватывающая история. И всё же тогда, во тьме туннелей, глубоко под городом, мы прочли ее на одном дыхании, будто исследователи, обнаружившие древнюю руническую поэму.
Фотография © Becki Fuller
Часто путешествия по туннелям в поисках дневника происходили спонтанно, некоторые я планировал. Я отправлялся в одиночку, с Расселом или с другими приятелями, которые уставали слушать мои рассказы о REVS и хотели уже лично взглянуть на дневник. Стив и прочие городские исследователи утверждали, что, гуляя по туннелям, обретают спокойствие. Меня же сразу после того, как я покидал платформу, охватывала тревога, и спокойствие приходило только при достижении следующей. Изгибы туннеля пугали меня потому еще, что поезд часто было слышно лишь на подходе. Выводили из себя и тесные проходы, ведущие в никуда: они были размечены белыми и красными полосами, и райтеры называли их «кровь и кости». Я нервничал, когда шел дождь: звон падающих капель сливался с сигналом о приближении поезда. При виде камеры видеонаблюдения, направленной на вход в туннель, меня охватывал ужас, и я со всех ног мчался обратно на платформу. (Стив, наоборот, полагал, что если камера где-то и висит, то этот участок как раз не мониторят, — но я его теории не доверял.) Были и иные факторы: третий рельс, крысы, риск быть пойманным обходчиком путей, наличие хозяйственных поездов, окрашенных в черный и желтый, что передвигались без расписания и могли в любой момент возникнуть без предупреждения, как призраки, из-за угла. Но при каждой вылазке в подземелье, на половине пути между платформами, в самом темном уголке туннеля я обнаруживал страницу из дневника REVS, и каждый раз я благоговел, вчитываясь в текст и пытаясь найти детали жизни автора.
