Поэтому все очень удивились, когда Бернар Тапи стал появляться в обществе президента Франсуа Миттерана. Искушенный социалист был сражен силой кипучего темперамента Тапи – или, по меньшей мере, он полагал извлечь выгоду из этой дружбы. Например, Миттерану нужен был отважный боец, который вступил бы в открытый конфликт с Жан-Мари Ле Пеном, лидером ультраправого «Национального фронта», чтобы склонить его избирателей на сторону социалистов. В то время как медлительные демократы еще не решались тягаться с ловкими и агрессивными расистами, Тапи поднял брошеную перчатку и вербально прикончил Ле Пена. Стоит упомянуть о его выступлении на предвыборном собрании «Национального фронта». Когда ему дали слово, он сказал: «Открою вам, как бы я решил проблему с эмигрантами в Марселе. Если бы я был у власти, я бы посадил всех нелегалов на один корабль, запустил бы парочку торпед и потопил его». Зал неистовствовал, толпа рукоплескала. Тапи продолжил: «Взгляните же на себя. Я говорю о геноциде, убийстве множества невинных людей, и вы аплодируете».
Марсель стал фундаментом Тапи как в политике, так и в спорте, когда он купил футбольный клуб «Олимпик Марсель». В 1986 году клуб с богатой историей прозябал во втором дивизионе, в связи с чем его многочисленные фанаты открыто роптали. Гастон Деффер, мэр города, имел все основания опасаться, что скромные результаты «Олимпик» могут стоить ему голосов избирателей, поэтому он настоятельно просил Бернара Тапи о покупке захиревшего клуба. За несколько месяцев новый владелец укомплектовал команду игроками с международными именами, такими как Крис Уоддл и Энцо Франческоли, и уже в 1989 году «Олимпик Марсель» выиграл первый из пяти чемпионатов подряд.
Тапи наслаждался светом рампы и духом героизма, присущим спорту. В восьмидесятых он увлекался велосипедными гонками, и его компания La Vie Claire (диетические продукты) выступала спонсором Тур де Франс. Его команда с Бернаром Ино и Грегом Лемондом дважды становилась победителем. Еще раньше он приобрел французское предприятие Look, производившее лыжные крепления (оно располагалось в избирательном округе его сильнейшего политического союзника, министра экономики и финансов Пьера Береговуа). Кроме того, Тапи владел фирмой Donnay, выпускавшей теннисные ракетки. Ее самым выдающимся рекламным представителем был Андре Агасси.
Когда Лоран Адамович пришел по собственной инициативе к Бернару Тапи с намерением заинтересовать его покупкой какой-либо компании, коммерческие дела последнего уже были на спаде. Акции BTF явно переживали не лучшие времена, и прогнозы по прибыли на 1989 год в Terraillon, важнейшем источнике доходов Тапи, были неутешительными. Когда сотрудник Paribas зачитывал свой список, реакция Тапи была довольно сдержанной – пока не прозвучало имя Adidas. Это было как раз то, что он искал. Предприятие мирового масштаба с привлекательным брендом, которое обеспечит ему выход на международную спортивную арену и значительно изменит профиль его фирмы. В конце концов, Adidas мог похвастаться оборотом в 10 миллиардов франков, без учета лицензионных поступлений, в то время как BTF достигла лишь отметки в 1 миллиард. Покупка Adidas, почтенной немецкой компании с глубокими корнями, затмевавшей все прежние приобретения Тапи, стала бы ярким и смелым поступком, которым француз легко заткнул бы рот своим критикам. Но как провернуть эту сделку?
Они назвали это «операция Лендл». Сначала Адамович предусмотрительно изучил имеющиеся материалы о положении на предприятии. Во время короткого визита в Нью-Йорк он обсудил ситуацию на американском рынке с Ричем Мэдденом, директором Adidas USA, а затем в Париже встретился с Бернаром Одине, членом правления Adidas. Тапи, между тем, места себе не находил от нетерпения. Ему не нужны были всесторонние бухгалтерские проверки и многословные анализы – он ясно видел суть дела. «Все, кто сейчас борется за гордое звание спасителя Adidas, – всего-навсего клоуны, – полагал Тапи. – Первокурсник, начавший изучать корпоратиную экономику, и то смог бы распознать проблемы этой компании». И даже с дырой в кошельке он нашел бы выход. Ведь речь шла об Adidas.
Но в первую очередь Тапи должен был убедить наследниц, что он тот самый инвестор, который сможет изменить курс. Пара звонков дала информацию о том, что дети Хорста Дасслера вступили на тропу войны со своими четырьмя тетками в Херцогенаурахе. И так как дамы совместно владели 80 % акций, разумней было сконцентрироваться на них. И все же Адамовичу потребовалось несколько недель, чтобы разыскать их мюнхенского адвоката. Первая встреча с Немом прошла многообещающе, и в ходе дальнейших телефонных разговоров Адамович, наконец, признался, что лицом, заинтересованным в покупке, является Бернар Тапи. Нем отреагировал на это намного спокойнее, чем опасался Адамович. Он сразу же уведомил наследниц Дасслер, и те попросили его вести переговоры совместно с председателем попечительского совета Цинером. Оба встретились с Лораном Адамовичем и Бернаром Тапи в конференц-зале химического концерна Röhm, директором которого был Цинер.
Разговор прошел тяжеловато, так как Адамовичу пришлось переводить каждое слово для Тапи, не говорившего по-английски. Тем не менее Тапи удалось блеснуть своим актерским мастерством, и его выступление имело успех. Такого оба немца еще не видели. Под глубоким впечатлением от обаяния Тапи и той страсти, с которой он говорил, у них создалось ощущение, что француз «отписал бы компании свое сердце».
Из Херцогенаураха Нем и Цинер навели справки о финансовом положении Тапи, и они были неутешительными. «Его репутация явно небезупречна», – установили они, и это было еще мягко сказано. Кто знал строго консервативных сестер Дасслер, желавших передать наследие родителей в надежные руки, едва бы пришел к мысли предлагать им именно Тапи. В отличие от Ади Дасслера, экстравагантный француз любил блистать на переднем плане и наслаждался светом рамп – он скорее попадал в категорию людей, которых ценил Хорст. Он не чурался конфликтов, не держался своих обещаний и не всегда выполнял условия деловых договоренностей.
Более того, как раз в тот период, когда он пытался убедить немцев в своей порядочности, Бернар Тапи заработал выговор от УЕФА. Европейской конфедерации футбола не понравились комментарии, данные президентом «Олимпик Марсель» в 1990 году, после поражения команды в полуфинале кубка УЕФА. Марсель ван Лангенхове, бельгийский арбитр, не вмешался, когда игрок из лиссабонского «Бенфика» забил единственный гол встречи рукой. Бернар Тапи сразу же интерпретировал произошедшее: «“Олимпик Марсель” только потому проиграл игру, что соперник подкупил судей».
И все же уполномоченные в Adidas отстаивали интересы француза с большим энтузиазмом. Они разъясняли наследницам Дасслера, что уже сама харизма Тапи окажет неоценимую помощь бренду. Кроме того, он не торгуется о запрошенной цене и обещает влить поток свежих денег. К тому же за этим предпринимателем и членом парламента стоит французское правительство, и он не позволит, чтобы развалился немецкий концерн с такой богатой историей.
После личной встречи с Тапи в базельском ресторане Chez Stücki Рене Йегги пришел к выводу, что Тапи в качестве покупателя весьма выгоден – по крайней мере, для него самого. Раз уж Клаус Якобс оказался за бортом, глава правления делал все возможное, чтобы произвести хорошее впечатление на потенциального нового владельца. Он убежденно доказывал, что темные времена компании уже позади. Тапи, в свою очередь, заверил Йегги, что, хоть он и хочет взять на себя управление, у него есть привычка вознаграждать членов правления акционерными опционами.
