Для меня было загадкой еще одно. Как-то несправедливо, что этой новой жизнью наделяются только те, кто имел возможность услышать о Христе и поверить в Него. Однако Бог не сказал нам, что Он сделает с остальными. Мы знаем, что человек может спастись только через Христа, но нам не сказано, что только те, кто Его знают, могут спастись через Него. Так или иначе, если вас волнует судьба тех, кто остается за бортом, неразумнее всего оставаться там самому.
Христиане – это тело Христа, организм, через который Он действует. Всякое прибавление к Его телу позволяет Ему делать больше. Если вы хотите помочь тем, кто за бортом, вы должны прибавить свою собственную маленькую клетку к телу Христа, Который Один во всей Вселенной способен помочь им. Если мы хотим увеличить производительность труда, довольно странно отрезать пальцы на руке.
Другое возражение – в следующем. Почему Бог сходит на оккупированную территорию инкогнито и основывает своего рода тайное общество, чтобы одолеть дьявола? Почему Он не сходит в силе, чтобы ее завоевать? Может быть, Он недостаточно силен? Что ж, христиане считают, что Он и сойдет в силе, только мы не знаем, когда. Однако мы можем догадываться, почему Он медлит. Он хочет, чтобы мы стали на Его сторону добровольно. Я не думаю, что мы с вами отнеслись бы с большим уважением к тому французу, который прождал бы, пока армии союзных держав оккупируют Германию, и только тогда заявил бы, что он – на нашей стороне.
Бог завоюет этот мир. Но мне интересно, понимают ли те люди, которые просят у Бога открытого и прямого вмешательства в наши дела, что произойдет, когда это случится. Ведь это будет конец мира. Когда автор выходит на сцену, это значит, что спектакль окончен.
Бог собирается завоевать этот мир; но какая для вас будет польза говорить, что вы на Его стороне, когда на ваших глазах будет плавиться и исчезать Вселенная? Что-то, о чем вы никогда не задумывались, войдет в наш мир, сокрушая все на своем пути. Оно столь прекрасно для одних, ужасно – для других, что ни у кого уже не останется никакого выбора. На этот раз Бог придет не инкогнито, а в такой силе, что в каждом вызовет либо непреодолимую любовь, либо непреодолимый ужас. Но выбирать, на чьей вы стороне, будет слишком поздно. Бессмысленно говорить, что вы лучше ляжете, когда встать уже невозможно. Это не будет время выбора; это будет время, когда нам станет ясно, чью сторону мы избрали, независимо от того, сознавали мы это или нет. Сейчас, сегодня, в этот самый миг у нас еще есть возможность сделать правильный выбор. Бог медлит, чтобы предоставить ее нам. Но это не будет длиться вечно. Мы должны принять ее или отвергнуть.
Книга третья. Христианское поведение
1. Три части морали
Рассказывают об одном ученике, которого спросили, как он представляет себе Бога. Тот ответил, что, насколько он понимает, Бог – это «такая личность, которая постоянно следит, не живет ли кто в свое удовольствие, а когда Он это заметит, то вмешивается, чтобы это прекратить». Боюсь, что именно в таком духе понимают многие люди слово «мораль»: то, что мешает нам получать удовольствие. На самом же деле моральные нормы – это инструкции, обеспечивающие правильную работу человеческой машины. Каждое из правил морали нацелено на то, чтобы предотвратить поломку, или перенапряжение, или трение. Вот почему на первый взгляд кажется, будто они постоянно вмешиваются в нашу жизнь и препятствуют проявлению наших природных наклонностей.
Когда вы учитесь, как работать на какой-нибудь машине, инструктор то и дело поправляет вас: «Нет, не так, этого не делайте», потому что у вас постоянно возникает искушение попробовать или сделать то, что вам представляется осмысленным и удачным, но от чего машина сломается.
Некоторые предпочитают говорить о нравственных «идеалах», а не о правилах морали, и о «нравственном идеализме» – вместо подчинения этим правилам. Конечно, моральное совершенство – это «идеал» в том смысле, что мы не можем его достичь. В этом смысле все, что совершенно, для нас, людей, – идеал; мы не можем стать совершенными водителями или совершенными теннисистами, мы не можем провести совершенно прямую линию. Но, с другой точки зрения, называя моральное совершенство «идеалом», мы вводим людей в заблуждение. Когда человек говорит, что какая-то женщина, или дом, или корабль, или сад – его идеал, он не имеет в виду (если он не совсем дурак), что у всех остальных идеал должен быть тот же самый. Здесь у нас есть право на разные вкусы, а значит – на разные идеалы. Но опасно называть идеалистом человека, изо всех сил старающегося соблюдать нравственный закон. Это может навести на мысль, что стремление к нравственному совершенству – дело его вкуса, а мы, остальные, не обязаны этот вкус разделять. Такая мысль была бы поистине катастрофической.
Совершенное поведение, может быть, так же недосягаемо, как совершенное переключение скоростей; но это – необходимый идеал, предписанный всем людям самой природой их машины, точно так же, как совершенное переключение скоростей – идеал для всех водителей, предписанный самой природой автомобиля. Еще опасней считать самого себя человеком высоких идеалов, оттого что вы стараетесь никогда не лгать (а не лгать лишь изредка), или никогда не прелюбодействовать (а не делать это пореже), или никогда не впадать в раздражение (а не просто быть умеренно раздражительным). Вы рисковали бы стать педантом и резонером, полагающим, что он – человек особенный, заслуживающий похвалы за свой идеализм.
На деле у вас столько же оснований ожидать похвалы за то, что при сложении чисел вы стараетесь получить правильный ответ. Конечно, совершенное вычисление – это идеал; безусловно, вы делаете иногда ошибки. Однако нет особой заслуги, если вы стараетесь считать внимательно. Очень уж глупо не стараться, ведь любая ошибка принесет вам неприятности. Точно так же каждый нравственный проступок чреват неприятностями, возможно – для других, непременно – для вас. Когда мы говорим о правилах и подчинении вместо «идеалов» и «идеализма», мы напоминаем себе именно об этом.
Теперь сделаем еще один шаг. Человеческая машина может выходить из строя по-разному, иногда люди удаляются друг от друга или, наоборот, сталкиваются и причиняют друг другу вред обманом или грубостью. Иногда – что-то ломается у человека внутри, то есть части его, атрибуты (например, способности или желания) противоречат одно другому или приходят в столкновение.
Вам проще будет это понять, если вы представите нас в виде кораблей, плывущих в определенном порядке. Плавание будет успешным только в том случае, если, во-первых, корабли не сталкиваются и не преграждают пути друг другу и, во-вторых, если каждый корабль годен к плаванию и двигатель у всех – в полном порядке. Необходимы оба эти условия. Если корабли будут постоянно сталкиваться, они скоро выйдут из строя. С другой стороны, если штурвал не в порядке, они не смогут избежать столкновений. Или представьте себе человечество в виде оркестра, исполняющего какую-то мелодию. Чтобы игра получалась слаженной, необходимы два условия: каждый инструмент должен быть настроен и каждый должен вступать в положенный момент, чтобы не нарушать гармонии.
Но мы с вами не учли одного. Мы не спросили, куда собирается наш флот, какую мелодию хочет сыграть наш оркестр. Инструменты могут быть хорошо настроенными, и каждый из них может вступать в нужный момент, но выступление не будет успешным, если музыкантам заказали танцевальную музыку, а они исполняют похоронный марш. Как бы хорошо ни проходило плавание, оно обернется неудачей, если корабли приплывут в Калькутту, а порт назначения – Нью-Йорк.
