Учитывая, что непосредственный контакт с «Одиссеем» от нас поддерживает Матвей, прошу Вашей санкции на использование сложившейся ситуации с «Одиссеем» и его участия в разработке «Саргасса» для установления личного оперативного контакта Матвея с «Ханом» и начала его вербовочной разработки.
Макар
[41]
ГЛАВА XIX
Фрэнк Кассиди
Этот сентябрь выдался на редкость жарким. Днем температура стабильно переваливала за восемьдесят шесть градусов
[42]. Кондиционеры работали на полную мощность, но полицейский не может лишь сидеть в прохладном офисе или машине. Волей-неволей, но надо ходить по улицам, разговаривать с людьми, решать их проблемы.
«Честь, долг, верность!»
[43] Звучит красиво! Но сам девиз ничто, если полицейские будут смотреть на мир через офисные и автомобильные стекла. А потому будь добр, сержант, подходи к людям, выслушивай жалобы на шумных соседей, на мусорщиков, поздновато сегодня убравших выставленные с утра на улицу мусорные мешки, на выжившую из ума старую мисс Ричардсон, которая не в силах совладать со своим страшным пекинесом, безжалостно терроризирующим несчастную чету Батлеров своим диким, словно из преисподни рвущимся, воем.
И все это с неизменной улыбкой, терпеливо и участливо, начисто игнорируя раскалившуюся от солнца форму, оттягивающие плечи пистолет и рацию, от которых к концу дня уже ломит позвоночник.
Тихий городок? Ну да, здесь пьяный дебош – целое криминальное событие, а неправильно припаркованные автомобили – главные составляющие суточных отчетов.
Только девять лет назад заскочили в Кранбэри три юных дебила, в пьяном угаре растерявшие и страх, и мозги. Но не потерявшие карабины. Разумеется, оружие – символ свободы в свободной стране!
В тот день Фрэнки, третьекурсник Принстона, надежда профессоров и, по их глубокому убеждению, будущее светило математики, гулял с женой. Вечернее солнце, теплая, удивительно уютная летняя погода, маленький По посапывает в коляске, каникулы… Казалось, мир полон добра и счастья…
Как же неуместно прозвучала тогда сирена. На глазах Фрэнки полицейские, словно в голливудском боевике, блокировали гражданскую машину, но те, кто в ней сидел, не были киношными злодеями. Они были пьяными кретинами, которым вдруг море стало по колено. И они открыли стрельбу. Двое полицейских были убиты, трое ранены прежде, чем копы, наконец, достали оружие и нашпиговали ту машину свинцом, как индейку яблоками.
А одна пуля, выпущенная кем-то из сбрендивших юнцов, попала в Нэнси. Прямо в сердце.
На следующий день Френки ушел из университета и написал заявление в полицейскую академию Сии-Гирта. И вот уже девять лет тянет лямку копа. Да, не ставшего героем, но хорошо делающего свое дело и никогда не позволяющего себе забыть, где у него находится пистолет.
Впрочем, эти воспоминания остались в прошлом, которое лишь изредка напоминает о себе лукавым взглядом По, так похожего на свою мать, да случайным лучом вечернего солнца, что иногда, как в тот самый день, ударит по глазам сквозь густую листву дубов родного Кранбэри.
Но сейчас не до них, сейчас только бы добраться до раздевалки, скинуть осточертевшую за день форму и в душ! Под блаженную воду, смыть вместе с потом усталость и скуку этого дня. И никаких сверхурочных! Сегодня точно никаких – Поль просил помочь с математикой. Да что там, у парня светлая голова, ему эти задачи на один зуб, ясно же. Просто хочется мальчишке побыть с отцом. Так что наплевать на все, и к сыну!
– Фрэнк, наконец-то, я уже заждалась тебя!
Что за черт? С ума сойти!
– Джудит, какими судьбами? Ты – и у нас, где нет ни одной звезды, у которой можно взять интервью?!
– Да вот, как говорят русские, медведь в лесу умер.
– Какие русские, какой медведь и отчего он умер? Можно нормально объяснить?
– Я пытаюсь, но… – у Джудит от волнения задрожал голос. – Понимаешь, он действительно оказался русским медведем, и я не знаю, что мне теперь делать…
– Кто, кем оказался? Не торопись, объясни спокойно. – Фрэнк очень устал, в другой ситуации он поспешил бы отделаться от бывшей одноклассницы или, во всяком случае, перенести разговор, но сейчас он все еще был на службе, а, значит, терпение и это, честь, долг и верность, как ни крути.
– Вот, – Джудит протянула синюю книжку.
Он взял ее, раскрыл…
Твою мать! Клод, этот ублюдок, бразильская сволочь, набивавшийся в друзья, с которым жарили барбекю, выпивали и боролись, оказался сволочью русской! А По его еще бейсболу учил!
Так, так, так. Спокойно, старина, только не психовать. Если сейчас с этим паспортом пойти к начальству, будет шум, скандал и, главное, Джудит окажется дурой, пригревшей на груди злобного змея. Впрочем, ни до какой груди там дело точно не дошло, об этом весь город знает. Но тот же город с удовольствием будет смаковать историю с мнимым родственником еще год. Скрупулезно, с наслаждением. Да, плохо им тогда будет. И Джудит, и Линде. Особенно Линде. Заклюют.
– Джу, он знает о твоей находке?
– Пока нет.
– Отлично. Тогда иди домой и положи его там, где он был. Только я себе ксерокопию сделаю, вот так, теперь иди домой и верни его на место. Главное – не показать вида, что знаешь, кто он такой. А лучше, если ты возьмешь Линду и поедешь куда-нибудь на денек. А уж я кому надо сообщу, договорюсь, чтобы скрутили мерзавца по-тихому.
– Слава богу, Линда еще вчера заболела, то есть не слава богу, но ты понял. Я ее к родственникам отправила, пусть на побережье подлечится… – Джудит смутилась, эта часть легенды действительно вышла корявой. – В общем, как-то так получилось.
Щербатов
В это время в доме Джудит зазвонил телефон. Звонил шеф Кончака.
– Бэзил? Мисс Кэмпбелл уже ушла? Срочно верни ее! Что? Поздно?! Да…
Дальше прозвучала длинная тирада, не до конца понятая Щербатовым, но безусловно доказавшая, что детство шеф провел в Гарлеме. В потоке не слишком изящных оборотов чаще всего мелькали русское разгильдяйство, идиотизм русской разведки вообще и одного конкретного полицейского в частности, а уж от художественно описанных подробностей интимной жизни близких родственников просто сжались кулаки. Морду бы набил! Остановило расстояние до оппонента и его габариты. Жутковатые, надо сказать, габариты.
Закончилась речь категорическим приказом – сидеть тихо, как мышь под веником, и дожидаться приезда шефа, еще не потерявшего слабую надежду вылезти из той кучи дерьма, в которую втравил его Щербатов по причине врожденного синдрома Дауна. Это если перевести с гарлемского на литературный английский.
