Г. Кончак прибыл к «Одиссею» сразу после того, как наружное наблюдение сообщило, что «Весельчак» движется по направлению к больнице. Таким образом было создано впечатление случайности указанной встречи.
В ходе состоявшейся беседы до «Одиссея» и «Весельчака» было доведено, что убийство коллег «Одиссея» организовано неустановленным лицом или группой лиц, скрывающимися под псевдонимом «Шакал». Данную разработку действительно ведет группа сотрудников отдела по борьбе с организованной преступностью под руководством Г. Кончака.
Русские заинтересовались данной информацией и выразили готовность по мере возможности оказать содействие ФБР в указанной разработке. Данное решение было спонтанным, безусловно, с руководством советской резидентуры не согласованным.
Таким образом, следует считать, что личный оперативный контакт с «Весельчаком» установлен, его вербовочную разработку целесообразно продолжить силами отдела по борьбе с организованной преступностью.
Начальник отдела по борьбе с организованной преступностью Н-Й полевого офиса ФБР
СОГЛАСАВАНО
Начальник контрразведывательного отдела Н-Й полевого офиса ФБР
Совершенно секретно ЛИЧНО
Вашигтон, Павлу
Докладываю, что в соответствии с Вашей санкцией в ходе разработки международной преступной группы по делу «Саргасс» Матвею удалось установить личный оперативный контакт с сотрудником нью-йоркского полевого офиса ФБР «Ханом». Контакт был установлен при посещении Матвеем и «Ханом» сотрудника советской полиции Одиссея, чьи возможности используются в разработке «Саргасса».
Одиссей в это время находился на излечении в больнице после получения травм в ходе операции ФБР, в которой с нашей санкции он принимал непосредственное участие. Матвей прибыл в больницу сразу после получения оперативной информации о приезде туда «Хана».
В ходе беседы «Хан» инициативно представил оперативно значимую информацию, касающуюся преступной деятельности группировки «Саргасса», а также о причастности к убийству в Нью-Йорке двоих сотрудников советской милиции группы преступников, скрывающихся под псевдонимом «Шакал». Данная информация является секретной, составляет служебную тайну ФБР.
Также «Хан» инициативно предложил свою помощь в разработке «Саргасса» и «Шакала», обещал дополнительно представить необходимую Матвею служебную информацию.
Учитывая изложенное, представляется целесообразным продолжить вербовочную разработку «Хана». Макар
ГЛАВА XXII
Вильям Шенли
Черт бы побрал эту проклятую Россию и этих проклятых русских! С того момента, как главный детектив Шенли связался с этими сумасшедшими, все пошло наперекосяк. Вначале русских копов взорвали, потом погиб Красовски. Отличный парень, отличный полицейский. Вышел ночью из дома и пропал. Шенли видел его тело в той гребаной машине… Тело, в котором почти ничего не осталось от смешливого, никогда не унывающего Юджина. Куда? Зачем он отправился? Эти вопросы, скорее всего, останутся без ответа.
И все материалы забрали федералы. Обычно такие решения властей лишь приветствовались – у полиции и так дел невпроворот. Обычно. Да и сейчас все было сделано правильно. Твою мать, ведь вот рядом, всего лишь этажом ниже сидела эта крыса, по вине которой погибли копы! Юджин и русские. Да хоть турецкие, но ведь свои! Полицейские!
Впрочем, один умудрился выжить. И даже помочь федералам. Все молодцы! Кроме нью-йоркской полиции. Словно и не преступников они ловят, а так, ребятишек, в неположенном месте дорогу перебегающих.
Только это все же не дети. Гангстеры. Они не остановятся, пока он, Вильям Шенли, не отправит их туда, где им самое правильное место – в тюрьму. Не один, разумеется, сыск – дело коллективное. Но у главного детектива есть свои привилегии. И одна из них – право нарушать инструкции, делать в них исключения.
Как тогда сказал покойный Кузьмин? И после литра водки в голову не придет посылать с осведомителем еще и копа? А инструкция требует, хоть ты сдохни. И лишь главный детектив может сказать: «Да пошли вы все!» и отправить информатора одного. Под личную ответственность.
Дело за малым – найти такого информатора. И вот сейчас, буквально вот только что, появились варианты. Целых два. Те русские, что приехали сюда с Григоряном. Как же их? А, вот, Горелик и Нефедов. Молодые, злые и голодные. И, как выясняется, готовые сотрудничать со следствием.
Годятся они в информаторы? Да ни за что! С ними же теперь ни один серьезный бандит даже взглядом не обменяется! Так? Разумеется. По крайней мере, в ФБР в этом уверены, потому с обоими лишь официально общаются, каждое слово на протокол кладут.
Но в памяти опять всплыла московская пьянка с Андрэ и Бэзилом. Как же Бэзил тогда сказал? Если преступник стал свидетелем, это не значит, что он перестал быть сообщником.
Григорян мог увести от группы захвата многих, но увел лишь Горелика с Нефедовым. А потом спокойно отпустил, прекрасно понимая, что ФБР вцепится в них мертвой хваткой. Но уже как в свидетелей. Если бы оставил в том здании, они стали бы подозреваемыми, а так – лишь свидетели, не очень законопослушные, но бесконечно добросовестные. Таких депортировать – ни у одного суда рука не поднимется. А значит, работу, которую им поручил Григорян, они продолжат выполнять.
Что же, раз они не нужны ФБР, то полиции пригодятся.
Первым в полицию пригласили младшего, Горелика. Кипу. Что за Кипа, почему Кипа? Странные они, русские гангстеры. Все с кличками, словно собаки. Плевать, главное – стоит ли с этим Кипой работать.
В полицейский участок его привели из-за мелочи. Подумаешь, не понравилось патрульному, как русский с ним разговаривал. То ли не так жестикулировал, то ли смотрел неодобрительно. Американца за это никто и тронуть бы не посмел, а иностранца можно. Действительно, понаехали тут всякие.
И надо ж было такому случиться, чтобы именно в этот момент сам главный детектив заехал в участок, о самом существовании которого давно забыл. Начальство, это понимать надо.
Горелик выглядел растерянным студентом – симпатичный худощавый черноволосый интеллигент с каким-то по-детски доверчивым взглядом карих глаз. Интересно, как он общался с тем же Беком? Зверем, лишь выглядящим как человек.
– Мистер Горелик, здравствуйте. Я главный детектив нью-йоркской полиции Шенли. Прошу не обижаться на моих коллег за излишнюю бдительность, они выполняют свою работу, – Шенли решил сразу поставить собеседника в положение оправдывающегося. – У нас не любят людей, не уважающих полицейских.
– Простите, мистер Шенли, но почему вы решили, что я не уважаю полицейских? Уверяю, я разговаривал с вашим коллегой предельно вежливо.
А у него прекрасный английский. Да, имеется небольшой акцент, но у кого в Америке его нет?
– Я имею ввиду недавнюю историю в Гарлеме с вашим соотечественником. Вы понимаете, о чем я? Отлично. Тогда попробуйте понять ситуацию до конца. Вас приняла моя страна в надежде, что приехал законопослушный человек, готовый жить по нашим законам, разделяющий наши ценности и благодарный за предоставленные моей страной возможности. Вы согласны с этим? – Шенли ровным голосом произносил привычные фразы. Не было в них никакой психологии. Все просто – или Горелик согласится на приготовленное предложение, или… Впрочем, никаких или, согласится, куда денется. Все соглашаются. Почти.
