– Сам все прочтешь. А сейчас хотел бы услышать я. О Баштане. Итак?
– Увы.
– Гордон, так играть нечестно, – нахмурился Лисицын. – Я, – он едва не сказал «мы», – рассчитываю на равноправное партнерство.
– Он действительно исчез. Есть, правда, одна зацепка, но отработка потребует времени.
И Кончак рассказал об «Эльзе». Гретте Нойманн. Разумеется, о том, что девушка работала на ФБР, он умолчал. Однако профессионалу все было ясно.
Лисицын
Разведчик возвращался со встречи в поганом настроении. Сама беседа прошла отлично и закончилась все же в уютном баре, где Лисицын потратил-таки свою девятку, и потратил с пользой. Правда, «Хан» угощал в ответ, что закономерно привело к перебору с выпивкой. Гордон даже что-то ляпнул секретное… черт, что же? А, к Баштану была подведена агентесса ФБР! Это уже результат, этим пусть не очень славно, но можно отчитаться.
Но все равно погано. Почему? В личном деле Баштана об очаровательной Гретте не было ни слова. Прошляпили неслужебную связь разведчика или скрыли умышленно? Если он брал ее с собой в служебные командировки – дело дрянь. Вся его агентура засвечена и кормит грушников дезой вкусно и обильно.
А Гордон молодец, связал Баштана не только с Гудзевичем, но и с тем бывшим пехотинцем, что взорвался в номере «Одиссея».
Но что дальше? Очередной тупик? Шакал скрылся, «Саргасс» плотно залег на дно. Что остается? Вновь выпускать Щербатова, как приманку? Ой как не хочется! Эту авантюру следует оставить на крайний случай. Самый крайний. А пока… пока надо проспаться. Вот ведь надрался, как студент в стройотряде.
Утро выдалось тяжелым. Казалось, похмельные времена остались в юности, или хотя бы в молодости, и на тебе. Башка трещит, во рту… об этом лучше вообще не думать. Нет, товарищи начальники, что хотите делайте, но в таком виде ехать в консульство – это несерьезно. Будем считать, что у нас производственная травма!
Блаженная нирвана продолжалась до полудня. Потом зазвонил телефон.
– Алекс, я тебе завидую. Наплевать на все и в рабочее время отдыхать в собственной постели, такое могут себе позволить только русские. – Голос Кончака хрипл и слаб. Естественно, пили вчера наравне, так что и самочувствию не с чего отличаться. Но Гордон сегодня на службе, бедолага.
– Ничего подобного, я тебе с ходу назову десяток вменяемых наций, всерьез заботящихся о здоровье своих граждан. Начнем с французов и итальянцев.
– Отстань, унылый, я по делу. Вчера вечером в Кранбэри было движение. Некий тип ходил по соседям, наводил справки о нашем друге. Представлялся нью-йоркским полицейским. Я выезжаю к Бэзилу, за тобой заехать?
– Только если не ты за рулем – куда тебе после вчерашнего.
– Спокойно, нас есть кому довезти, так как?
– Прокатиться на служебной машине ФБР – это голубая мечта моего счастливого детства. Через полчаса я буду готов.
Щербатов
Щербатову о том, что им интересовались, рассказала Дороти. Утром на пробежке милые соседи здоровались с привычно благожелательными улыбками, стандартно интересовались делами и желали удачного дня, но никто не предупредил, что вчера вечером их расспрашивал некий полицейский. И именно о нем, в смысле – о мистере Бонкриштиану. Вот такие они, законопослушные американцы.
Кстати, Дороти этому ничуть не удивилась, более того, уверенно сообщила, что ее подопечному повезло с окружением – все как один оказались порядочными людьми. И нечего на них дуться, делом надо заниматься. Готовиться к встрече гостей. ФБР свое дело делает, но и Бэзилу зевать не следует – кто знает, что придумают охотники.
Около трех часов пополудни приехали Кончак с Лисицыным. Машину около дома не светили – у водителя были свои дела, потому к дому подошли пешком, в унисон проклиная вчерашний вечер и собственную дурь. Дружно дыхнув на даму могучим перегаром, удостоились ее прочувствованной лекции о вреде пьянства.
Дальше началось производственное совещание. Лисицына в нем интересовали два вопроса – добровольность согласия соотечественника на участие в этой эскападе и гарантии со стороны ФБР, что в случае применения огнестрельного оружия его соотечественнику не будут предъявлены обвинения – вариант перестрелки не исключался, а повторения недавней истории с похищением никто не хотел.
Оказалось, что этот вопрос американцы отработали на пять с плюсом, выдав Щербатову федеральное разрешение на скрытое ношение оружия! О таком чуде для иностранцев «вице-консул» лишь слышал, и то как о законодательном казусе. Но вот оно, с фотографией, печатью и подписью человека, к которому генералы за неделю на прием записываются.
Кроме этого, московскому менту была передана медицинская страховка. Пожизненная, охренеть. Причем, выписанная месяц назад. Теперь стало понятно, за чей счет герой лечился в больнице после беседы с Беком.
Но есть нюанс!
– Гордон, а кто-то объяснил Бэзилу, когда и как у вас можно стрелять? Оружие для самозащиты – это прекрасно, но если что, без знания законов лет двадцать тюрьмы он получит запросто.
– А ты думал, мы его только на курок давить учили? Все инструктажи проведены, зачеты приняты. А самый главный закон ему, поди, по ночам снится. Так, Бэзил?
– В кошмарах, – подтвердил Щербатов. – Ни слова без адвоката, на всю жизнь запомнил.
На этом работа Лисицына была закончена. Ловить преступников в Америке – дело американцев и никого другого. Ну… иногда еще московских ментов, но только в качестве наживки, и никак иначе.
– Значит так, – начал рассказывать Гордон. – Вчера здесь под видом полицейского крутился неизвестно кто. По фото его не опознали, отпечатки пальцев взять не смогли, следить побоялись – не дай бог проколоться. Приезжал он в Кранбэри на арендованной машине. В прокате ее брали на документы, которые сейчас проверяются, но, скорее всего, фальшивые – кто там их особо смотрит.
Щербатов, Дороти и Лисицын сидели перед Кончаком, как дети в школе, и слушали предельно внимательно. Для двоих из них это было жизненно важно, причем в самом прямом смысле.
– Далее, возвратила машину в прокат женщина, также неопознанная. Но тут повезло больше – остались ее пальчики на селекторе коробки. И вот они оказались знакомыми.
– Гретта? – спросил Лисицын.
– Она самая. Похоже, что ребята сделали пластические операции.
– Парни, вы о ком? – поинтересовался Щербатов.
– О Шакале, Вася, и его подруге. Не забивай голову, тебе это сейчас только повредить может. Не отвлекайся, слушай Гордона.
Дальнейший инструктаж был долгим и подробным до нудятины. Если б не реальная опасность для собственной шкурки, Щербатов уснул минут через десять. Но жить хотелось, потому пришлось терпеть и вникать во все мелочи.
Лишь Лисицын, отсев в сторонку, развалился на диване, закрыв глаза – от него с этой минуты ничего не зависело. Он вообще бы смотался отсюда с удовольствием, если б не похмелье и отсутствие попутного транспорта.
