На выходе из министерства нос к носу столкнулся с Геной. Чекистским опером, который помогал в работе по Григоряну. Приятелем покойного Кузьмина.
– Вася, сколько лет, сколько зим! Как дела?
– Хреново, если честно. Пока я по заграницам мотался, не только страна поменялась, но и служба. В нашем отделе никого из нормальных оперов не осталось. Даже генерал, и тот другой.
– Ты о прежнем своем шефе? – Гена неожиданно улыбнулся. – Так он назад, к нам вернулся! Слушай, у тебя время свободное есть? Поехали со мной, посидим, выпьем!
– Какой выпьем, еще даже не обед, – недоверчиво спросил Щербатов, вспомнив жесткое отношение «старших братьев» к пьянке в рабочее время.
– Не беда, один хрен сидим без дела, ждем очередную реорганизацию, которые у нас ежемесячно, как по расписанию проходят. Давай, поехали, генерал будет рад тебя увидеть, я точно знаю!
Они вошли в двухэтажное здание на Кузнецком мосту. Прапорщик на входе привычно поздоровался с Геной и пропустил постороннего, даже не спросив документы. Поднялись на второй этаж, вошли в приемную.
– Тань, у шефа есть кто? Нет? Скажи, что я к нему с его бывшим подчиненным, майором Щербатовым.
Средних лет секретарша доложила по телефону, и…
Генерал вышел сам!
– Мужики, заходите! Таня, меня не беспокоить. Занят, до конца дня!
Из руководящего стола появилась бутылка коньяка, чайные чашки, печенье и конфеты.
– Ну что, товарищи, – хозяин кабинета поднял чашку с коньяком, – давайте за встречу. Мы ведь никуда не торопимся? Вот и выпьем за то, чтобы была у нас такая возможность – посидеть, выпить, вспомнить. А нам есть чего вспомнить. Слава богу, не зря служили.
Бутылка опустела, но Гена не поленился сбегать через дорогу, купить еще – и выпить, и закусить поплотнее. А генерал тем временем рассказывал.
Как в августе выезжали на московские площади танки, как снимали с постамента памятник Дзержинскому, как сам помогал друзьям вывозить из здания на Лубянке дела агентов. Тогда, после победы демократии, самым главным было – не допустить их засветки. Среди новых хозяев страны всерьез звучали призывы ворваться в кабинеты чекистов, вскрыть сейфы и на всю страну, поименно назвать их «добровольных приспешников».
Было такое уже и в ГДР, и в Грузии, и в Прибалтике. Этого нельзя было допустить в Москве. А славная милиция выставила по Садовому кольцу посты, которые досматривали все машины, что выезжали из центра. Пришлось генералу своей ментовской ксивой прикрывать ребят. Уже потом дела свозились на дачи и сжигались. Тщательно, чтобы навсегда похоронить все следы тяжелой, на пределе сил работы по защите страны. Которую продали ее правители.
Кстати, и дело «Комарова» сожгли, семь бед – один ответ.
От услышанного хмель мгновенно ушел.
– Досталось вам, мужики. Я в Штатах тоже не отдыхал, то такого даже представить не мог. За «Комарова» отдельное спасибо. Но что дальше?
– Ждать, – уверенно ответил генерал. – Сейчас наверх полезет дерьмо. Бандиты, хапуги всех мастей, мразь, которую будут брать под крыло новые правители. Они уже рвутся, каждый день кого-то убивают, по всей стране перестрелки, похищения. Народ ослеплен, но эта слепота не может длиться вечно. Жизнь – штука объективная, она потребует профессионалов, вышвырнет на свалку пену и у нас, и у вас. Слышал? Московскую милицию возглавил демократ, так от большого ума сразу потребовал созвать собрание агентов, на котором собрался выступить, объяснить, как работать надо.
– Чего? – от удивления у Щербатова глаза полезли на лоб.
– Было, я, когда узнал, сам охренел. Но ничего, ненадолго это, стране, людям потребуются специалисты. И тогда главное, чтобы они были. Так что, братцы, держаться. Нельзя нам рапорта на увольнение писать, как бы ни было паршиво.
Щербатов вернулся домой поздно. Алла сидела на кухне, смотрела телевизор. Точнее, смотрела в телевизор, потому что происходящее на экране ее не интересовало ни в малейшей степени.
– Пришел? Чего так поздно? Я уже изволновалась. Вон в городе чего происходит – убийство на убийстве, как в Чикаго. Или на Сицилии.
– Да с друзьями посидели, все в порядке, – он попытался успокоить жену. Не вышло.
– В порядке?! А то, что сегодня, прямо на моих глазах расстреляли председателя правления банка?! Нашего банка, если ты не понял! А потом пришли какие-то бритые бугаи в красных пиджаках и сказали, что банк теперь их – это, по-твоему, порядок?
Щербатов бросился к жене, попытался обнять, успокоить. Но та резко отстранилась:
– Не надо! Не надо меня трогать. И утешать не надо. Вася, – в ее голосе прозвучала мольба, – давай уедем! Мне предложили работу в Швейцарии! Представляешь?! Горы, спокойствие и, главное, никаких бандитов, крыш, терок и предъяв, ничего! Или в Израиль? Нас там примут! Недавно звонила тетя Фрума, сказала, что есть хорошее место в банке, в Тель-Авиве. А уж хороший полицейский там ни за что без работы не останется. Для них ведь ты еврей, не забыл? Про бабушку по маминой линии, Розу Яковлевну? Так за что нам здесь держаться.
Он вспомнил разговор с генералом, усмехнулся.
– Да, инспектор израильской полиции еврей Вася Щербатов – это звучит. Это грозит стать сенсацией. Хотя ты и права, но мама из своего Селижарово точно ни в какой Израиль не поедет, а папе там и вовсе делать нечего. Ближневосточный климат не для его здоровья. Мне, кстати, сегодня должность предложили. В том самом Селижарово, замом по розыску.
– Ты… ты серьезно? За гроши гнить в тамошних болотах? Вместо нормальной жизни? Зачем?!
Действительно, зачем? Ради тех, кто готов плевать на твои погоны? Тех, кто с таким наслаждением обливает грязью твоих товарищей, всерьез считая всех вас взяточниками, грабителями и убийцами, душителями свободы, которым противостоят благородные Робин Гуды в малиновых пиджаках?
Да. Потому что наивная вера лжецам и одурманенное журналюгами сознание не должны лишать людей права на защиту. Народ и так валит из милиции валом. От оскорблений, от нищенской зарплаты, от бессонных ночей. Молодежь придет, но кто ее будет учить?
И родители. Старики. Как они будут жить на свою пенсию, которую платят через раз, если единственный сын уедет?
– Нет, Аля, я не поеду. Во всяком случае, не сейчас. Ты поезжай, обустроишься, а там решим.
– Ты… – Аля побледнела, голос дрогнул, – все? Совсем?
Щербатов подошел, обнял, словно маленькую девочку погладил по головке.
– Ну что ты, о чем ты… Нет же, конечно, нет. Ты, как геройский авангард, поедешь в неизвестность и подготовишь на новом месте плацдарм для приезда одного глупого, но, надеюсь, любимого мента.
Как легко обманывать женщину, которая обманывает себя сама.
Через неделю после отъезда жены Щербатов стоял посреди квартиры. Завтра утром приедет машина, в которую погрузят уже упакованные вещи. Все, его московская история закончена. Приказ о назначении в Селижаровское РУВД подписан, через три дня начнется новая работа. Квартира будет сдана и плата за нее поддержит скудный бюджет провинциального сыщика.
