И также априори все старики должны хотеть быть молодыми (взрослыми). Таким образом, «правильный возраст», к которому все должны стремиться, — возраст рабочей пчелы, репродуктивности, цивилизованной социальности, необходимой для поддержания общества потребления? Сейчас, когда стариков становится труднотерпимо много, все акценты на том, чтобы повышать их пенсии и активность, то есть стимулировать включенность в шопинг всех мастей. «Старики не должны быть бедными и больными!» Крамольный вопрос: почему? Потому что нам нужны покупатели! Об этом см. у Бодрийяра.
Однако не стоит видеть за культом взрослости только пропаганду потребительского социума. Вспомните известную рекогносцировку Родитель-Взрослый-Ребенок. По этой теории Берна, весьма популярной и рабочей, в нашей психике есть Ребенок — нагловатый, хоть и симпатичный, эгоистичный, капризный; Родитель — оценивающий, указующий, требовательный к другим; Взрослый — ответственный, самостоятельный, деятельный. Именно Взрослого всякому полезно в себе развивать и с его позиций общаться.
Мечтаю, что когда-нибудь к этой модели добавится юнговский Старик. И буду работать на это.
И вот еще: возраст изменить нельзя, потому что возраст — это число километров и витков, которые сделала планета вместе с вами. Можно изменять возрасту. А надо ли?
Топология
Жизнь не восхождение и спуск с горы. Это пропаганда социума, утверждающего, что он — верх. Очень старая пропаганда, древняя, можно сказать.
Хотя в горах тоже много символического смысла. Представим, что человек взбирается на вершину. Что там? Скорее всего, безжизненность, скалы, снег… и амбиции. На вершинах гор, безусловно, красиво, но там никто не живет. Смысл восхождения в возвращении в долину с новыми впечатлениями и силой.
Если же смотреть с точки зрения развития психики, движения от самости к самости — это обратный ландшафт. Движение жизни по большому U.
Самость заземляется, проявляется в земной реальности социума, а потом, вырастив большое эго, реализовав его, возвращается обратно.
И еще не забудьте, что это наша банальная фантазия, договоренность, что земля — низ.
Метафора подъема-спуска с горы очень и очень въелась в сознание и подсознание.
Молодые вечно «карабкаются» или «идут в гору», а старикам — «спуск на саночках».
Образ подъема на гору и спуска очень древний и потому ставший «глубокой» частью культуры, архетипического коллективного бессознательного.
А теперь я предлагаю вам сменить этот рельеф на противоположный. Считайте, прошлые тысячелетия так жили, а теперь по-другому. Итак.
Мы приходим в мир Земли из космоса, то есть «сверху». И рождаемся на горе. Там еще первое время воздух очень разреженный и Человечек такой маленький, неустойчивый и торжественный, ликующий. Родился! Пуп Земли! Вершина мира! Ничего не вижу кругом, только Я… и Весь мир. Люди вокруг? А вот, кажется, кто-то есть…
Постепенно приходит понимание, что надо куда-то идти. Осторожно, нащупывая опору, потом все быстрее и быстрее, на ходу осваивая навыки движения и общения… Серпантин… остановки… возвраты (наверху ведь так классно!)… и все же неминуемо тянет вниз. И вот уже видна долина под горой. Там полно людей, машин, дел, развлечений, городов… Там, в долине людей, Человек проводит свою взрослость и зрелость. Здесь строит дом (или находит чужой), ну в любом случае обживается, прорастает кучей связей, привычек, нужностью и зависимостью, здесь осваивает жизнь социума и живет ей. Отсюда многие очень не хотят уходить. Это вам не с горы спускаться. А гора зовет, другая, с другой стороны ущелья. И надо собраться, передать дела, дома и машины, взять необходимое и начинать подъем.
Старость — подъем. Порой медленный, трудный, с одышкой, с клюкой, с поддержкой, фантазиями о возврате… «Присяду на пенек, отдохну денек». А потом вдруг: «А почему бы не вернуться? Я могу еще разок!» И возвращаются, уже не очень-то понятно зачем.
Но здоровые уходят, стараются, идут вверх.
Оглядываетесь и видите с высоты птичьего полета тех, кто внизу остался, присматриваете за ними. Здесь обязательно встречаете детей, идущих навстречу, и радуетесь вместе этим встречам. Поднимаетесь. Доходите до вершины и уходите туда, откуда пришли.
Вера и религия
Важная тема — религиозная. Она весьма опасна, но ее нельзя обойти. Очень интимная тема.
Прошу вас, уважаемый читатель, помнить, что религиозный опыт всегда индивидуален, или, пожалуй, так — особенно индивидуален. Я безусловно верю в Бога и силу молитвы. Я изучала Тору, Библию, Коран и сейчас стараюсь читать христианские, иудейские, исламские тексты, хотя предпочтение отдаю буддийским, как наиболее открытым для интеллектуального развития.
Религия — одна из сильнейших частей культуры. По результатам последней переписи населения в России «атеисты показали себя неспособными к размножению и вымирают как биологический класс». Человеку почти невозможно жить без веры во что-то, что больше и тоньше, чем он сам.
Вера и религия. Я различаю эти два понятия.
Вера — это расширенное сознание, принимающее тот факт, что есть много больше, чем материя, чем то, что постижимо привычным радиусом действия разума и в пространстве, и во времени, и в возможностях. В Космос, Вселенную, Высший Разум, Бога, во все, что мы обозначаем понятием Чудесного. Одним из главных признаков веры является потребность и способность в спонтанной молитве. Ибо если есть что-то большее, значимое, то логично обращаться к нему за помощью, поддержкой, пониманием, с благодарностью и вопросами.
Религия — путь к Богу. Наш способ приблизиться к Нему.
Допустим, на горе живет Бог (я не Олимп имею в виду). Некоторые люди верят, что Он там живет, и ощущают Его присутствие. Остальные — неверующие — живут в долине, отрицают сверх-«естественное» и объясняют все в пределах своей реальности. Не обязательно, конечно, гора, можно и лес, и болото, и море… Но если вспомните нашу топологию, Бог — это то всеобщее, бесконечное и непонятное, откуда мы приходим и куда потом уходим, потому и гора подходит хорошо. Религии — разные пути к Нему.
Разные конфессии предлагают свои способы продвижения, правила, ритуалы, проводников. Это важная поддержка в пути, если вы ее принимаете. Ибо путь труден и тернист, не все справляются в одиночку. Ведь это далеко не гора с твердой почвой и ориентирами, а бесконечный космос…
Чем дольше живешь, тем яснее видишь, как это непонятно и трудно — быть человеком, как важна каждому абсолютная и бесконечная любовь и принятие, которого не могут дать даже самые близкие люди.
Совсем недавно я открыла для себя совсем новый смысл самой простой спонтанной молитвы «Господи, помилуй!». То, что раньше понимала и ощущала как просьбу о прощении, милости властелина, пройдя долгий путь, услышала наконец как ласковые нежные объятия. Милый — тот, к кому относишься с нежностью. «Иди, я тебя помилую», — говорю я хнычущему внуку. Того же прошу себе и другим у Всевышнего.
